Полудемон. Счастье короля

Растрепанная, с горящими глазами, она поднимает руки — и с них срываются черные искры. Проклятия?

Да, в этом она сильна. Но бесцельно.

Нет мгновенных проклятий, они действуют далеко не сразу. Потом храмовникам еще придется помучиться, но где то 'потом'?

И один из них, размахнувшись, бьет женщину копьем с серебряным наконечником.

Аморта падает на колени, хватаясь за древко, торчащее из груди, издает вой… хорошо, что здесь не слышно звуков.

Резкий вой бьет по нашим ушам. Иннис хватает меня за руку, мы невольно разворачиваемся…

На полу бьется Синя.

Припадок, который бьет его сейчас — намного страшнее. Он воет, корчится, из носа и ушей его идет кровь — густая, чуть ли не иссиня — черная…

— Алекс?!

— Я не лекарь. Да и лекарь тут не поможет.

— Но что с ним?!

— Ты же видела. Аморта умерла.

— И!!?

— Когда умирает колдунья, обмороченный возвращается в прежнее состояние.

— Н — но…

— Да, именно так, и чем дольше он был в таком состоянии, тем страшнее.

— Он же не выдержит!

— Мы ему ничем не поможем.

— Я все равно позову лекаря, — решает тетушка Меди. И вылетает за дверь.

Я пожимаю плечами.

— Надеюсь, она не позовет сюда храмовников.

— Я тоже. Алекс, а ты…

— Нет. Следов не осталось… не останется, если ты помоешь тарелку.

Только сейчас я понимаю, насколько устал. Безумно, бешено устал. По лбу катятся капли пота, руки ощутимо подрагивают.

— Я прилягу?

Сидон Андаго по — прежнему бьется в углу, теперь уже без крика, теперь он просто хрипит, сорвав окончательно голос…

Выглядит это жутко, но чем мы можем ему помочь?

— Да… Алекс, спасибо.

— Не стоит. Скоро ты сможешь вернуться домой.

— А ты?

— А меня ты отпустишь, — усмехаюсь я. — Я тебе не нужен. Ты просила о тебе позаботиться — я так и сделал. Ты будешь свободна, богата, довольна жизнью — разве мало?

— Дурак.

Иннис гордо отворачивается.

— Демон, — напоминаю я.

Лгу, конечно. Но… что я еще могу для нее сделать?!

Только это.

Поворачиваюсь и иду наверх. Отдыхать.

Внизу шумят, возвращается тетушка Меди, приводит лекаря, тот пытается напоить Сидона успокоительным, потом по — простому вставляет ему в горло трубку и заливает успокаивающий отвар в желудок, но — зря. Я и так мог бы сказать, что ему это не поможет.

Милосерднее было бы добить. Так ведь не добьют же… добренькие.

И засыпаю. Мне просто плохо…. я же тоже живой! Слишком многое на меня свалилось.

Лавиния, теперь вот это… легче демонов призывать, чем смотреть на такое расстояние. Куда как легче. Вниз я спускаюсь только вечером и натыкаюсь на обеспокоенный взгляд тетушки Меди. А приятно…

Она боится не меня, а за меня.

— Как тут?

— Сидона унесли в Храм. Иннис тоже ушла туда.

— Что?! Зачем!?

— Лекарь ничего не смог сделать, заподозрили порчу…

— Проклятье! Давно она ушла?!

Я начинаю лихорадочно собираться.

— Алекс, вы просто разминетесь по дороге. Куда ты пойдешь?!

— Найду куда! Зачем вы ее отпустили?!

— А не должна была?!

— НЕТ!!!

Тетушка Меди встает у меня на дороге, берет за плечи.

— Успокойся. Ей ничего там не грозит!

— Вы просто не знаете…

— Знаю. Она хорошая добрая девочка. А ты сейчас можешь сослужить ей плохую службу.

— Да неужели?

— Если ты сейчас бросишься спасать и защищать ее — да. Она — графиня Андаго. Соседка Моралесов. Если сейчас она не докажет свою благонадежность Храму…

— Да вы хоть знаете, как там могут… что там могут…?!

— Догадываюсь. Тиррима — моя дочь, и я все это проходила. Я ходила в Храм, умоляла оставить мою девочку в покое, предлагала деньги, в ногах валялась… думаешь, помогло?

Фыркаю. Тетушка не обижается.

— И — да, меня проверяли там. Алекс, милый, потерпи. Она скоро вернется. Но если ты пойдешь за ней сейчас… вот что ты будешь делать, если проверку предложат пройти тебе?

— Вы…. знаете?

— Догадываюсь. Некромантия, конечно, под запретом, ну так что ж? Не побегу же я доносить на тебя храмовникам? Они и так мне десять лет жизни должны. И дочь.

Я улыбаюсь.

— Тетушка, вы прелесть. Скажите, а если Инни похлопочет, чтобы этого холопа назначили к ней в замок? И ваша дочь поедет с ним?

Тетушка Меди вздыхает. Задумывается.

— Нет, Алекс. Я оказала бы плохую услугу Иннис и вдвое худшую — своей дочери. Я слишком любила ее и опекала, пора взрослеть. Если сейчас она сама не поймет. Что так нельзя, если не прекратит этот бунт сама, если опять я решу ее проблему — она найдет себе более глубокую и грязную лужу. И следующую. И когда‑нибудь ни меня, ни тебя не окажется рядом.

Интересно, смог бы я так со своими детьми?

— Н — но…

— Раньше я этого не понимала. Но когда остаешься в одиночестве, мысли приходят не самые приятные. Я сделала много ошибок — и мне не так много лет осталось на этой земле, чтобы творить их дальше. Исправить бы успеть. Хотя бы часть.