Полуденные песни тритонов[книга меморуингов]

А в любой частной жизни есть своя мифология, которой — как и положено — свойственно определенное количество лакун, невнятных белых пятен, скрытых за красивыми определениями то ли патины, то ли тумана времени, хотя может, это проще назвать склерозом.

Так, я АБСОЛЮТНО не помню, как мы с Сергеем познакомились.

Могу сказать, когда это было — в сентябре 1972, в самом начале.

Или вообще — в конце августа, когда я вернулся из своего т. н. «хиппового паломничества»?

Дыра, прорезанная в голове, через которую свищет дурной, склеротичный ветер.

Так же я АБСОЛЮТНО не помню, КТО нас познакомил.

Явно, что не Наталья, хотя у них тогда с Сергеем уже был роман. Но ее — как она убеждала меня вчера вечером — тогда не было в городе, была у родителей: целая ночь езды на поезде. Наверное, все происходило по следующей схеме — еще летом Наталья познакомила Сергея с кем–то из нашей компании, кто не поперся с нами в уже упомянутое «паломничество». Потом она уехала, а он продолжал тусоваться со всей этой братией. Потом мы с Тортиллой приехали и через пару дней я потащился к кому–нибудь на флэт. То есть, хату. Интеллигентно говоря, на квартиру. Побухать. То бишь, посидеть и попить вволю вина. Послушать музыку и поговорить на всяческие завлекательные темы. Наверное. Может быть.

И — скорее всего — именно там мы и встретились.

Хотя все равно стоит полный туман, густой, утренний, молочно–серый.

The fog!

И у тумана этого явно выраженный алкогольный привкус.

На самом деле подобная тема требует иного повествовательного регистра, но сейчас я пишу ведь не о глобальном значении drinks&drugs в определенные периоды моей жизни.

Я расставляю важнейшие вехи, одной из которых и был Сергей, так что попробую обойтись тут без эмоционального осмысления.

Хотя моя алкогольная сага начиналась именно тогда, но было это как–то залихватски и даже романтично: не для того, чтобы напиться, а чтобы — если использовать новейший рекламный слоган —

ПРИДАТЬ ЖИЗНИ ВКУС!

При помощи дешевого белого грузинского сухого вина.

При помощи дешевого красного алжирского сухого вина.

При помощи дешевого портвейна

При помощи мадеры.

При помощи хереса.

При помощи молдавского кальвадоса.

При помощи вермута.

При помощи болгарского красного сухого вина «Гамза».

При помощи белого кубинского рома — это главное!

Список, между прочим, не полон, но отсутствие в нем водки и коньяка концептуально.

ТОГДА МЫ ЭТО ПОЧЕМУ-ТО НЕ ПИЛИ!

Я имею в виду — мы с Сергеем.

Очередь водки с коньяком наступила позднее, уже во второй половине семидесятых, чему тоже есть свое объяснение — мы стали старше и печальнее, нам чаще хотелось уже просто напиться, чем слушать музыку и читать друг другу стихи.

Наверное, тут следовало бы упомянуть уже подзабытый многими социальный фон того изумительного времени и процитировать что–нибудь из того же БГ, хотя бы про

«сыновья молчаливых дней»,

после чего можно порассуждать и о том, что то поколение, чья молодость пришлась на семидесятые, во многом было настоящим потерянным поколением, причем, без всяких кавычек, еще можно было бы упомянуть к месту очаровательную строчку Аполлинера о том, что

«моя молодость брошена в ров, как букет увядших цветов»,

только на самом деле все это совершенно не так, потому что когда тебе восемнадцать (девятнадцать, двадцать, etc), ты не думаешь ни о каком потерянном поколении.

Ты пьешь вино и слушаешь музыку.

Например, Led Zeppelin, «The Stairway To Heaven».

«Лестницу в небо» из их четвертого альбома.

Когда мы познакомились с Сергеем, то он больше всего любил именно эту песню.

Вроде бы, я даже припоминаю, в каком доме все это было — рядом с задрипанным ныне кинотеатром «Урал», в том самом доме, где живет сейчас мой уже упомянутый близкий приятель, задумавший некогда всемирный виртуальный мартиролог.

Только в другом подъезде.

В квартире то ли на третьем, то ли на четвертом этаже.

Хозяева давно уже живут в Израиле.

Хотя нет, младший брат вернулся, а старший — да, он там, вальяжный, сытый, нудноватый еврей, некогда сидевший на игле и отсидевший за наркоту в зоне.

У него была смешная кликуха — Крэг, почти что Крэк[18], хотя про эту пакость тогда еще никто и не знал.

Вдобавок ко всему, этот типус являлся обладателем здоровущего члена, настоящего то ли шланга, то ли хобота, о чем мне поведала одна знакомая девица, не только потрахавшаяся с ним, но и подцепившая от него триппер.

Эта девица тоже какое–то время числилась среди моих «серьезных любовей», но к описываемому моменту любовь куда–то канула.

С типусом же она трахалась у меня дома, в ночь после вечера одного очень трудного дня, когда мы — она с подругой и я с этим нынешним израильтянином — сначала долго сидели в одном кафе, потом в другом, затем оказались в каком–то общежитии, где девиц чуть было не изнасиловали студенты–юристы из Закавказья, и лишь потом мы, умудрившись как–то слинять через окно, оказались на квартире моей бабушки.