Полуденные песни тритонов[книга меморуингов]

Я представляю человека, которому это говорят прямо в лицо, и мне его становится жалко. Ведь так можно с ума сойти. У тебя энергетическйи хвост, сейчас тебе его будут рубить! Скорее всего, топором. Положат на плаху и — бзяяк! Или — бзуум. Еще может быть — хрясть, но это когда хвостик так себе, не очень.

Зато потом снисходит облегчение и вся жизнь в радужных тонах.

А запомнил я эту даму потому, что она просто ненавидела раков. Всем знакам у нее в гороскопе хорошо и благостно, а ракам — гадость полная, то болезни, то неприятности, то еще какая напасть.

Теперь я знаю, что это называется СИГНИЗМОМ[83] — дискриминацией по зодиакальному тире астрологическому принципу.

Это хуже, чем расизм или сексизм.

Про сигнизм мне рассказал Денис, а он прочитал об этом у Томаса Пинчона в романе «Vineland»[84].

Денис вообще любит Пинчона, а «Vineland» — в особенности. И все время говорит, что когда–нибудь переведет его на русский. После очередного трансгрессивного Хэвока, культового Паланика и кого–нибудь еще. Если найдется издатель.

Дай Бог, чтобы нашелся, хотя бы потому, что про сигнизм — это круто. Я вообще подумываю о том, чтобы создать Партию борцов против зодиакальной дискриминации. Можно даже написать Пинчону письмо и предложить стать почетным президентом. Наверное, согласится.

Что же касается его романов, то у меня с ними отношения намного сложнее, чем у Дениса. То ли я как–то не въезжаю, то ли просто — тупой.

Зато его роман «Радуга земного притяжения» подсказал мне ту самую сцену в книге «Indileto», когда Лапидус натыкается в канализации на аллигатора.

Причем, «Радугу…» я не читал, разве что отрывок в каком–то очень давнем номере много лет назад исчезнувшего журнала «Америка», полностью же на русском она не выходила — видимо, ждет издателя, как и «Vineland». И в читанном мною куске ни про каких крокодилов и слова не было[85], но то ли в редакционной врезке к отрывку, то ли в сопровождающей статье что–то про это упоминалось, хотя опять:

НА САМОМ ДЕЛЕ НИ ЧЕРТА Я НЕ ПОМНЮ!

В общем, если бы не Томас Пинчон, то в моем романе «Indileto» никаких крокодилов бы не было, а это значило бы одно: герой романа, Лапидус, никогда бы не встретился с аллигатором и не трясся бы от страха, ожидая, когда

«…он просто ткнется Лапидусу в промежность и выкусит все гениталии. На сладкое. Лапидус взвоет от боли и потеряет сознание от шока. Лапидус упадет лицом в эту дурно пахнущую воду, а аллигатор зажмет его челюстями как бревно и утащит на дно. И Лапидус больше ничего не почувствует, потому что будет мертв. Вначале он потеряет сознание от шока, а потом захлебнется. И аллигатор спокойно потрапезничает Лапидусом, у аллигатора будет приятный ужин, а, может быть, что и завтрак — если аллигатор не сожрет Лапидуса в один присест.»

Вот только ему не повезло: они не встретились — наверное, Лапидус тоже подвергался зодиакальной дискриминации или сигнизму. Да и вообще он во многом похож на меня, так же страдает метеозависимостью и все время пытается отыскать для себя какой–нибудь «рачий угол». Но что касается песенки «Убей метеоролога!», то написал ее действительно я, хорошо еще, что она никогда и никем не исполнялась — ведь на самом деле метеорологи в этой идиотской жизни не играют практически никакой роли со времен того самого, печально известного Мерлина.

44. Про интернет

Я хотел бы посмотреть тому парню в глаза.

Который все это придумал.

Но прежде его надо найти, а для этого — знать, как зовут.

Я поступил просто: набрал в поисковой строке «Яндекса» дурацкую фразу: кто придумал интернет.

Без вопросительного знака, просто три слова через пробелы, вот так:

кто придумал интернет

«Яндекс» выдал кучу безумных ссылок.

Больше всего мне понравилась та, где объяснялось, что интернет никто не придумывал. Он существовал всегда.

КАК БОГ.

Жаль, что я не скопировал адрес, а то мог бы поместить здесь линк: —)).

Хотя как можно указать дорогу к жилищу Бога?

Ведь Бог, как известно, везде, в точности, как интернет.

Только вот Он был всегда, а интернет — нет.

Я хорошо помню время, когда его не было. И когда компьютеров еще не было. Я даже помню, как увидел первую такую фигню — мне позвонил Бурштейн и сказал, что им в контору поставили персональный компьютер. Настоящий. Маленький. И очень крутой.