Полуденный бес

– Куда ты меня тащишь? – возмутился он, когда они уже свернули в сырой мрачный переулок и подошли к подъезду, похожему на тот, где находился офис Вирского.

– Ко мне домой, – влажно шепнула она в его ухо.

– Зачем? Там Варя осталась, она беременная…

Беременность Вари не вызвала у девочки ни малейшего интереса.

– Ребятам нужны продукты и теплые вещи. Может, нам не одну ночь возле Белого дома провести придется. Вот нас, школьников, и послали по домам. Заберем хавку из холодильника, шмотки. А ты поможешь мне донести.

– А как же твои родители?

– Не бойся, Америка, все пучком! Матери нет дома, а отец не помешает. Так ты мне поможешь?

– Хорошо.

Ася чмокнула его в щеку.

Чагины жили в старой и давно не ремонтированной коммунальной квартире. Длинный, как кишка, коридор был завешен и заставлен разнообразным хламом. В полумраке Джон задел висевший на стене велосипед, и тот с грохотом упал. Ася сделала страшное лицо и потащила Половинкина за собой.

– Пришла, потаскуха!

Какое-то странное существо маячило в освещенном дверном проеме и буравило их опухшими глазками.

– Да еще и с мужиком! Мать за порог, а она мужика привела – тварь бессовестная!

Существо было явно женского пола, в пестром засаленном халате, из которого неопрятно выглядывали грязные бретельки лифчика.

– Чешется в одном месте, тварь? Забыла, как мокрым полотенцем по морде получать?

Ася резко остановилась.

– Сука! – заорала она, бесстрашно надвигаясь на женщину. – Сектантка! И зачем я тебя из петли вынула? Нужно было взять тебя за ноги и потуже веревку затянуть!

– Проститутка малолетняя! – взвизгнуло женское существо, прячась за дверью. – Бога ты не боишься!

– Да пошла ты… со своим богом! Соседка, – спокойно объяснила она остолбеневшему Джону. – Она ненормальная, ты не обращай внимания.

Они вошли в комнату Чагиных. На диване, прикрывшись байковым одеялом, спал небритый мужчина. Холодильник был забит продуктами.

– Папка вчера деньги за свадьбу получил, – говорила Ася, набивая продуктами большой бумажный мешок. – Он вообще-то великий музыкант. Играет на всех инструментах, какие есть на свете. Однажды ему подарили индейскую дудку, он взял ее, посмотрел и сразу сыграл на ней что-то ужасно индейское. А зарабатывает баяном на свадьбах. Ну и напивается там. Мать его не любит. А я его жалею.

– Ася! – прохрипел мужчина. Оказалось, все это время он наблюдал за ними. – Поставь бутылку на место!

– Ну папочка! – Ася кинулась к отцу и уткнулась подбородком в его плечо. – Это ребятам нужно для медицинских целей!

– Раны обрабатывать? – ненатурально торжественным голосом спросил Чагин, садясь на край дивана. – Что ты понимаешь в ранах, дочь моя? Что ты знаешь о кровоточащих ранах в душе отца твоего?

– Папочка! – заплакала Ася, обнимая его. – Зачем ты пьешь? Давай бросим пить!

– А ты разве пьешь? – удивился Чагин. – Что ты понимаешь в пьянстве? Пьянство – это не отдых, не удовольствие. Это тяжкий труд и крест русского человека!

Он отобрал у нее водку и, сильно морщась, отхлебнул из горлышка.

– Это не порок, не слабость, как считают мещане, – назидательно продолжал он. – Это гибель всерьез! Русский человек не может жить без чувства стыда и вины. А это проще всего достигается похмельем. Мы пьем не ради пития! Мы пьем ради похмелья!

Голова Чагина стала заваливаться на плечо.

– Заговаривается, – шепнула Ася. – Сейчас на баяне будет играть и петь. Тебе лучше этого не слышать.

На лестничной площадке они внезапно столкнулись с болезненно худой женщиной в белом платке, с постным пепельным личиком и скорбно поджатыми губами. Это была мать Аси.

– Куда? – равнодушно спросила она. – Что в мешке?

– Мы… это, – растерялась Ася. – Идем на вечеринку.

Мать заглянула в мешок, пошарила там рукой и, не говоря ни слова, влепила Асе звонкую пощечину.

– Дрянь, – спокойно сказала она. – Бог накажет тебя за это. Ты ведь знаешь, для кого эти продукты.

– Ненавижу тебя! – прошептала девочка, и Половинкин поразился, каким злым и некрасивым стало ее лицо. – Ты нам всю жизнь испортила! И папке – тоже! Папка был такой добрый, веселый, а теперь? В квартире всё провоняло твоими старухами!

– Вдвойне дрянь, – еще спокойнее отвечала ей мать. – За эти слова тебя тоже накажет Бог. Пошла вон со своим вонючим мужиком.

– Послушайте, зачем вы так? – начал было Джон.

– Иди, совокупляйся с ним в кустах, в подъездах, на помойке, где хочешь. Но учти: если принесешь домой СПИД, я выгоню тебя вон.

– И буду, и буду! – сквозь слезы кричала Ася. – Ты мне просто завидуешь! Тебя мужики не любят! Потому что ты доска струганая!

Ася толкнула Джона в спину и с мешком побежала вниз по лестнице.

– Вернешься домой – изувечу, – раздался вслед спокойный голос.

– Чтоб ты сдохла, гадина! – крикнула Ася на улице и разрыдалась.

– Как ты можешь? Это твоя мать! – неуверенно пробормотал Джон.

– Что ты понимаешь! Это у тебя нормальные предки, а у меня… видишь!

– У меня нет родителей, – сказал Джон.

Девочка широко округлила карие глаза.

– Прости, милый! – прошептала она. – Я не знала. Какие мы с тобой оба несчастные, да? Ты – круглый сирота? Ты вырос в детском доме?