Полукровка

Рэдклиф ничего не ответил, тогда я легла на спину и с горечью начала вспоминать братьев. Я впервые за весь день осталась наедине со своей болью, и тяжелый ком отчаяния накатился на меня. Они здесь совсем недалеко, а я не могу их увидеть. Как же мне хотелось обнять их и прошептать, что скоро заберу отсюда.

«Даже не думай об этом» – прошептал кот, когда я уже собиралась встать и пойти на их поиски.

Мечтая о скорой встрече с братиками, в красках представляя свои эмоции, их улыбки, слова и жесты, я медленно погружалась в сон. Но давящая темная атмосфера демонического замка, не дала мне насладиться сладким царством Морфея. Когда над замком еще царил мрак ночи, я проснулась. Не сразу осознав, где я нахожусь, мои глаза в панике начали бегать по комнате. В коморке царила тишина, лишь негромкое завывание звучало в ней. Прислушавшись, я поняла, что это детский плач. Тихие всхлипы, казалось, доносились со всех сторон, и раздирали мое сердце своей болью. Я хотела спросить у кота, откуда доносится этот плач, но поняла, что его нет в комнате. Встав с матраса, я подошла к металлической лестнице, что вела на крышу. Люк уже был откинут, значит, кот должен быть там. Цепко хватаясь за широкие металлические скользкие, пропитанные холодом прутья, я поднялась наверх. Выглянув из люка, я ощутила, как в мои волосы начал ерошить ветер. Крыша представляла собой купол, по краям которого находились перила, на дающий скатиться вниз и упасть на острые пики. Завывающий ветер отчетливо приносил голоса и всхлипы детей, а воздух был пропитан солью и болью.

– Чей это плач? – спросила я у спокойно сидящего на карнизе кота.

«Детские души, что томятся здесь. Невинные малыши должны томиться здесь до скончания их века, а после возвратятся на землю. Каждую ночь они мучаются от воспоминаний об их семье. И каждую ночь западную часть первого круга ада раздирает от рева этих малышей» – не оборачиваясь на меня, ответил кот.

– Но раз они невинны, почему страдают?

«Они расплачиваются за свое незнание и людей, которые не защитили их от совершения грехов. И теперь они должны страдать за это мучаясь в пытках скорби, сохранив свою память и вспоминая каждый день о своих родных, друзьях, знакомых, свете настоящего солнца, живых растениях и животных, и чистом воздухе. Я же тебе уже рассказывал, зачем повторяться в вопросах?»

– Но это ведь нечестно. Они никак не провинились, их грех безобиден, – когда мы шли по мертвому морю, я не думала о справедливости, я хотела поскорее оказаться на суше. Но сейчас я понимаю, что это неправильно, что невинные дети должны страдать.

«Не тебе решать, как поступать с жизнями твоих сородичей. К тому же им здесь не так уже плохо. Утром, днем и вечером они резвятся со своими сверстниками, не нуждаясь ни в отдыхе, ни в еде, ни в воде, ни в чем. Беззаботность сопровождает их все эти годы, только ночью возобновляется поток памяти и мыслей и над Западом слышатся их крики полные боли. Их плач впитывают в себя специальные сосуды, перерабатывают в полезные ресурсы, но детям вреда это не несет. Но если тебе интересно, больше можешь спросить у них лично, завтра мы будем проходить через одну из площадок».

Какое-то время мы стояли в молчании, я смотрела на темно-серые облака, застилающие кроваво-красное небо. Замок находился на маленьком острове, от которого в разные стороны уходили четыре дорожки, пересекающие бескрайние черные просторы. Приглядевшись, я увидела, что молодое деревце все также стоит посреди черных вод, и волны омывают его. А вдалеке блестит золотистый песок, прямо над ним в воздухе парило каменное строение, похожее на трубу.

–Как же здесь красиво! – выдохнула я.

«Красиво? – удивленно переспросил Рэдклиф, – не думал, что людям нравятся такие мрачные пейзажи».

– Не то, чтобы прям красиво, но так необычно. Никогда бы не подумала, что буду стоять на крыше замка в преисподней и любоваться черным морем.

«Если бы ты ожидала, что это случится, для тебя это было бы так захватывающе? В мире никогда ничего не случается так, как ты ожидаешь. Если ты достаточно делаешь для того, чтобы это случилось, оно случится, но совершенно, не так, как ты это предполагала. А сейчас тебе нужно идти спать, если ты хочешь завтра встать в бодром состоянии и дойти до замка Эгнуса за день».

– А ты? Разве тебе не нужен сон?

«Я отказался от него очень давно».

– Значит, когда-то он тебе был нужен?

«Иди спать» – повышая голос, сказал Рэдклиф.