Полукровка

Николай, мгновенно сообразив, что именно могло так напугать мальчишку, кинулся в воду и погрузился в том месте, откуда сбежал перепуганный спасатель. Действительно, это был погибший мальчик лет двенадцати от роду. Его труп был страшно изуродован стальной громадиной. Руки и ноги переломаны в нескольких местах, обескровленное тело отдавало мраморной белизной, всюду по нему виднелись рваные раны. По всей видимости, он попал под падающую машину в самом неподходящем месте. Ударом его отбросило в сторону и течением прибило к запруде. Николай поднял его на руки и вынес из воды на берег. Картина была настолько страшной, что не выдержало закалённое сердце охотника, дрогнуло. Слёзы жалости текли по его щекам, сдержаться у него не хватило сил. Весь хмель, естественно, как рукой сняло. А собравшиеся на берегу женщины хором, как по команде, завопили. Мальчишку положили не на покосом берегу, а на ровном месте у края дороги, подстелив на траву светлое покрывало, которое случайно оказалось у кого-то в руках. Остальные спасатели, тоже перепугавшись, повыскакивали из воды. Вид у них в этот момент был таков, что просить их вновь вернуться в реку было бесполезно, они туда больше не пошли бы.

Пока женщины стенали над трупом погибшего ребёнка, Николаю ещё пришлось поработать водолазом, волнение переполняло его до самых краёв, но всё обошлось, трупов больше не оказалось. Только после тщательного обыска, уставший, промокший и опустошённый, он заметил на противоположном берегу за запрудой тихо сидящего Лёву. Это была смесь кошмара с ужасом. Смотреть на него было страшно, скрюченный, в позе больного Палкана, обхватив голову двумя руками, он слегка раскачивался в такт какой-то дьявольской, только ему слышимой мелодии. Вся одежда на нём вымокла насквозь, на рубахе виднелись пятна крови.

Николай осторожно подошёл и попытался с ним заговорить. Жалость и сострадание в одно мгновение переполнили его сердце, вновь тяжёлый ком подкатил к горлу и слеза сползла с ресницы на щеку. Что сказать, о чём спросить, ничего не приходило на ум, но ситуацию надо как-то менять, это он знал твёрдо.

— Лёвка, ты что здесь сидишь? Что с тобой, никак заболел? Ты меня слышишь? А ну-ка, поднимайся и пошли со мной. Давай, давай я тебя домой отведу. Ну, поднимайся, пошли.

Николай понял, что сдвинуть его с места разговорами не получится. И ещё ему показалось, что Лёвка, в обычной обстановке дисциплинированный трезвенник, сейчас был смертельно пьян. Да к тому же состояние его явно не отвечало сложившейся ситуации. Тут на мгновение он как бы пришёл в себя и нежданно заговорил, вроде сам с собой и ещё больше напугав Николая.

— Уж не белая ли горячка тебя хватила, Брызгин?

— Я всё слышал, это я их всех поубивал. Я всё слышал. Оставьте меня все. Я всё слышал, — словно робот повторял он в тупом бреду одни и те же слова.

Ситуация возникла невероятно сложная. Спасатель, неожиданно для себя оказавшийся ещё и в роли психолога, на мгновение растерялся, не понимая, что в этом случае предпринять для спасения ещё одного пострадавшего.

— Нет, Лёва, нет, всё хорошо, ничего не случилось, машина в порядке, сейчас вытащим её, заведём и домой тебя отвезу. Домой хочешь?

— Коль, не надо меня уговаривать, я конченый человек, теперь меня расстреляют.

— Что ты такое мелешь? Неправда твоя.

— Я всё слышал, шесть человек погибли. Бабы как только меня не обзывали, и все они орали — убийца. Вот как бывает, Коля друг, полчаса назад был ветфельдшером, а теперь убийца. Меня теперь посадят и расстреляют, хана мне, Коля. Оставь меня, я не хочу больше…

Лёвка оборвал свою речь, так и не закончив последнюю фразу. Наступившее внезапно спокойствие и кратковременное прояснение его рассудка в данной ситуации было особенно опасным. Это стрессовый выброс адреналина, который скоро пройдёт и обернётся сильнейшей депрессией, такие случаи Николаю ещё в армии преподавали. В подобные моменты человека просто нельзя оставлять одного, иначе он способен на любые безрассудные поступки, и именно это сейчас пугало спасателя-психолога. Секунды, отпущенные на раздумья, истекали быстро, в голове крутились несвязные мысли: «Связать его и силой унести домой? А дальше что? Сейчас милиция должна работать, но где он, этот участковый; может оказаться, что сейчас младший лейтенант милиции Крылов ещё пьянее Лёвки? Как угодно, но Брызгина сначала нужно успокоить, а потом посмотрим».

— Ну, что ты заладил одно и то же. Я же тебе говорю, всё в порядке, всё нормально, успокойся. Там одни ушибы, даже переломов нет. Давай я тебя домой отведу, хочешь домой?

Николай, спокойствия ради, положил свою руку на плечо измученного Лёвки, и в какой-то момент ему показалось, что всё получилось, но парня от прикосновения передёрнуло, как от удара током, и дальше произошло то, чего стоит бояться.