Полукровки

Неделей позже я стоял прямо перед телевизором, целясь в него пультом управления. Он работал только если им практически упереться в телевизор, и, поскольку с кнопок стерлись все цифры и символы, было легче пользоваться переключателем на самом телевизоре.

Это была та неделя, когда Даррен починил дверь в доме Грейс-Эллен, убрал трупы собак с ее кухни, неделя, когда он сменил пару шин на ее «Хонде». Он убрал все, что наделала Либби в ту ночь. За исключением того, что после того как он нашел нужные шины, показав мне, как вервольф надевает их на колеса – это включало бутан из ручной горелки, затем спичку, брошенную замедленным движением, синий пончик газа, – он припарковался на диване, заверяя, что он вообще-то не плотник.

– Ой-ой, – услышал я его голос за спиной и обернулся.

Грейс-Эллен стояла в дверях в пожелтевшем по краям подвенечном платье.

Помады на ней было на двоих.

А перед собой она держала в вытянутых руках за длинные уши толстого трепыхающегося кролика только что из зоомагазина.

Даррен встретил ее посреди комнаты, кролик оказался зажатым между ними, медленно шевеля лапами, и сказал ей прямо в рот:

– Выходи за меня.

Она закричала, еще когда Даррен только расстегивал ее платье, хотя эти пуговицы были не для этого, я был в этом уверен.

– Мне… – сказал я, пытаясь проникнуть в собственную спальню.

В любом случае я ушел и попытался не слушать, даже когда кролик испустил свой последний вопль.

Думаю, я был рад за Даррена.

И, возможно, это даже и получится.

Вервольфы не могут просить большего.

Когда Либби вернулась домой, услышала новость о грядущей свадьбе, она просто поплотнее поджала губы и кивнула.

– Молодец, – сказала она. – Ты же знаешь, что ничего не получится. Заведешь семью – и она умрет.

– Что? – сказала Грейс-Эллен.

– Я видела, как это бывает, – сказала Либби, не глядя на меня настолько нарочито, что она могла бы просто выйти и нацарапать имя моей матери на стене гостиной.

– О чем ты говоришь? – сказала Грейс-Эллен. – Может, пятьсот лет назад так и было бы, да, – продолжала она тут же, не столько с недоверием, сколько с отвращением. Она повернулась к своей сумочке, и, три раза встряхнув кошелек, достала из него потускневшую фотографию.

– Ей в этом году девятнадцать, – сказала она. – Это моя дочь. И Трайго.

– Не может быть, – сказала Либби, беря снимок и изучая его так, словно могла учуять в нем волка.

– Подожди… – сказал Даррен Либби.

Грейс-Эллен переводила взгляд с него на нее, словно пытаясь удостовериться, что они действительно это делают, затем откинула волосы справа, показывая ряд серебряных колечек вдоль края ее уха.

– Держи серебро чистым, – сказала она Либби, – чисть его каждую неделю, и серебро проникнет тебе в кровь. Недостаточно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы выбить волка из твоего ребенка. Утихомирить его на момент рождения.

– Вот что папа всегда искал, – сказал Даррен Либби, пытаясь заразить ее своим чувством открытия, завершения того, что начал Дед.

Либби мгновение изучающе смотрела на него, затем вернулась к Грейс-Эллен.

– Раньше, в том… том месте, – сказала Либби, прямо Грейс-Эллен. – Ты говорила, что близнецы… редки.

– Два щенка в одном помете, – сказала Грейс-Эллен. – Обычно один рождается без волка в себе. Для еды. Первая пища. Для людей молозиво. Для вервольфов кровь.

Я окинул взглядом гостиную, где могло бы быть нацарапано имя моей матери. Мы все видели его – Даррен, Либби. Я.

Моя мама никогда не должна была бы даже вырасти. Повзрослеть, чтобы родить меня.

– Что? – спросила Грейс-Эллен в этой новой неловкой тишине.

– Почему она рассказала тебе об этом? – спросила Либби Даррена.

– Ты разве еще не чуешь? – сказала Грейс-Эллен, гладя свой живот.

Даррен на миг онемел. Но расплылся в неудержимой улыбке.

– Настоящее серебро, – сказала Грейс-Эллен, потрогав правое ухо.

– Каждый день что-то новенькое, – сказала Либби. Но нехорошо сказала. –  Значит, она едет с нами? – сказала она Даррену позже тем вечером, когда Грейс-Эллен поехала на заправку за льдом.

Даррен отрицательно покачал головой медленно, и Либби кивнула, заранее понимая, что это произойдет.

– Ты тоже можешь остаться… – сказал Даррен, потянувшись к руке сестры.

Либби отдернула ее и отвернулась, крепко прижимая руки к груди.

– Мы вервольфы, – сказала она.

Это было ответом на все вопросы.

6

Через неделю, когда все хлопоты и беготня были позади, после того как работа Либби закончилась, мы паковали в «Каталину» простыни и наши три картонные коробки.

Все укладывалось лучшим образом. Мне это было ненавистно.

По дороге мы остановились у доков и сидели, глядя на Атлантический океан минуты две, прежде чем выйти из машины.

– Ну что же, – сказала Либби о большом корабле, стоявшем на причале в большом доке.

– Да уж, – ответил я.

Хотя свадьба Даррена была в администрации округа, на медовый месяц Грейс-Эллен заработала бесплатный круиз, вскрыв десять коробок или что-то вроде. Океан был ее мечтой, но, похоже, Трайго ей не удалось уговорить. И она была матерью нерожденного еще щенка Даррена.