Полуночная принцесса

- Просто Сьюзен объясняла, как она поняла, что я Кэролайн Ван Дайк. Она протянула Кристиану фотографию, не обращая внимания на то, как дрогнули чашки в руках удивленных Тернеров. - Тот, кто никогда не был в кабинете моего отчима, не поймет по этому снимку, что на стене позади его стола висит мой портрет. Я и сама этого не знала. Но, как видно, Сьюзен была там и вспомнила. Верно, Сьюзен?

- Да. Возникли сложности с нашим счетом, и я ходила к мистеру Беннингтону, чтобы лично уладить этот вопрос. Я пробыла там совсем недолго и не рассматривала портрет, но, наверное, он все-таки остался у меня в памяти.

Кристиан посмотрел на Сьюзен, держа чашку с дымящимся кофе.

- Ты всегда говорила, что Дженни кажется тебе знакомой. Значит, ты видела ее в банке! - Он бросил снимок на стол. - И давно ты это вспомнила?

- В тот вечер, когда увидела фотографии, - смущенно призналась Сьюзен.

- Ясно. Могла бы сразу сказать.

- Я подумала, что не имею права раскрывать секрет Дженни.

Дженни со стуком поставила на стол чашку с блюдцем.

- Довольно! Послушайте! Вы говорите так, как будто меня здесь нет. Кристиан, мне очень жаль, что тебе приходится узнавать правду такими окольными путями. Наверное, было бы приятнее услышать ее от Сьюзен, чем от Стивена, но это не меняет сути. Будь у меня возможность, я вообще никогда не сказала бы тебе правды. Я вижу, как ты ее воспринял.

- Что ж, - протянул он, поднимая бровь, - прошу прощения, меня действительно несколько расстроило то, что я услышал сегодня вечером. Собственно, я не понимаю, с чего вдруг меня так взволновал разговор с человеком, который доводится тебе и сводным братом, и женихом. Наверное, мне надо радоваться, узнав, кто ты на самом деле. В конце концов, я хотел жениться на простой горничной. А она, оказывается, стоит двадцать миллионов - вот так повезло!

- Двадцать пять, - мягко уточнила Дженни.

- Ну двадцать пять. - Он невесело усмехнулся и обратился к Скотту и Сьюзен:

- Неплохое приданое, а?

- Кристиан! - перебил его Скотт. Он не понял и половины того, о чем говорили Кристиан и Дженни, но благоразумно решил не торопиться с выводами. - Может, нам лучше послушать, что скажет Дженни?

Кристиан откинулся в кресле.

- Что ж, давайте послушаем! Ну же, расскажи нам, Дженни... а может, ты предпочитаешь, чтобы мы называли тебя Кэролайн? Или Кэри?

Его сарказм уязвил Дженни, но она сохраняла внешнее спокойствие.

- Я понимаю, ты сильно обижен, - сказала она, - но надеюсь, в тебе хватит терпения выслушать меня.

Щеки Кристиана залились густым румянцем. Да, Дженни права - он вел себя как последний дурак.

- Я слушаю, - сказал он, притворившись скучающе-равнодушным, но в голосе его сквозили горькие нотки.

Дженни заговорила, обращаясь в основном к Сьюзен со Скоттом и лишь иногда поглядывая на Кристиана. Сначала она рассказала им о встрече в парке со Стивеном Беннингтоном.

- Я сказала Кристиану, что Стивен был моим женихом, потому что Стивен хотел, чтобы я это сказала. Я думала, после этого он заткнется, но не тут-то было. На самом деле все несколько сложнее, чем хотел бы представить Стивен. Да, мы с ним действительно были помолвлены, но это длилось совсем недолго и я расторгла помолвку еще до того, как о ней объявили официально. Об этом знали всего несколько директоров банка. Вряд ли Стивен поставил их в известность о том, что я передумала выходить за него. Портрет, что ты видела в банке, Сьюзен, был написан в то время, когда мы были помолвлены. Это было в конце июля... сразу после моего возвращения из Европы. - Дженни замолчала, догадавшись по растерянным лицам своих слушателей, что ее не совсем понимают. - Наверное, я не с того начала, - сказала она, - думаю, надо сначала рассказать вам о моем отце.

- Мы все наслышаны о Чарлзе Ван Дайке, - сказал Скотт, - его финансовые успехи ни для кого не были тайной.

- Верно, - откликнулась Дженни, - но еще он был очень домашним, семейным человеком. Его не так привлекали светские рауты, как мою мать. Он любил повторять, что ему гораздо уютнее в собственном доме. "Так с какой стати я буду разодеваться в пух и прах и идти к кому-то в гости?" - Дженни улыбнулась, вспомнив ворчание отца. - Папа часто смешил нас своими высказываниями. Он выпячивал грудь, готовясь к пламенной речи, а потом выдавал какую-нибудь глупость, и мы все покатывались со смеху.

Кристиан слушал, забыв про остывающий кофе. Он выпрямился в кресле, а чашку с блюдцем поставил на массивный подлокотник.

Дженни, казалось, не замечала Кристиана. Она продолжала говорить, сплетая ткань рассказа из нитей своих воспоминаний.