Полуночная тень

На коротких привалах, уставшие лицедеи успевали лишь поесть, да немного поспать. Натори не удалось похвастаться знанием касмедонского наречия, и поведать мальчику о далёких островах, их жителях и устоях Страны-на-Воде.

За несколько недель цирк достиг побережья и портового города – Сан-Фиеста, названного в честь солнечных дней, царивших здесь девять оборотов в году, и сменяющих друг друга праздников, из-за которых дома всегда украшали гирлянды, а на улицах звучала музыка. Прекрасный город, расположившийся на краю моря, наполовину висящий над водой, изобиловал фонтанами и речками, которые струились посреди улиц, люди переходили их по небольшим часто установленным мостикам. В порту стоял огромный пришвартованный корабль, весь сверкавший в лучах солнца из-за маленьких зеркал и стеклышек, а также от сияющих аквасветов разных цветов, установленных на реях и по бортам палубы. Яркие паруса и корпус создавали праздничное настроение, всё выдержано в жёлтых и зелёных тонах, а на борту огромными голубыми буквами выделялось название «Мулен Блю».

На флаге, реющем над спущенными парусами, изображались весёлая маска, символизирующая развлечения, и зеркало, в котором отражалась грустная маска – символ драмы и театра. При чём здесь зеркало Спайди не знал, касмедонцы помешаны на зеркалах и лепили их везде, где ни попадя.

Рин, не задерживаясь нигде, скорее побежала к пристани и к кораблю, на котором должен быть её брат.

– Братик, это я – Валерин, – с криком кинулась бегать по палубе Мулен Блю девушка, – братик!

– Эй, эй, эй, сюда нельзя. Мы сейчас закрыты, – кричали ей вслед матросы и охранники. – Эй, девушка. Уберите её, – крикнули вышибалам.

– Не трогайте меня! Я сестра Лена! Пустите! Лен, – протяжно взвыла Рин, когда двое вышибал, игнорируя её команды, схватили малявку под мышки.

– Подождите, – из каюты вышел молодой человек лет двадцати пяти. Его волосы цвета соломы были точь-в-точь, как локоны белокурой принцессы. – Рин – это ты?

– Да я. Да пустите меня уже! – вырывалась девушка, остервенело тряся ногами и молотя по воздуху руками.

– Отпустите её, – скомандовал молодой человек.

– Лен, я так рада тебя видеть. – Рин кинулась на шею брату, но тот её аккуратно отстранил.

– Валентин, – поправил он. – Не надо звать меня этой собачьей кличкой. Лучше скажи, зачем ты пришла? Что с тобой стало? Да ещё притащила всю труппу. А старики тоже тут? – с ясно сквозившим презрением, осведомился старший братик.

– Собачья кличка, – девушка опешила от слов Лена. Они нарочно договорились называть друг друга короткими именами, как у героев одной старой песни-легенды, и вдруг такая реакция. Не найдя оправдания старшему брату, Рин успокоила его, – нет, старики померли. Мы шли через Земь, там просто ужас, что творится. А труппу пришлось тащить с собой. Я же не могла их оставить, – наигранно небрежно ответила девушка.

– Ах, Валерин, ты осталась совсем одна, – соболезнующим голосом произнёс Лен. – Но мне некогда нянчиться с тобой. Рад был повидаться, – юноша кивнул головой остальным членам старой труппы. – Думаю, тебе пора.

Он развернулся и пошёл обратно в свою каюту, махнув вышибалам, не пропускать девушку. Те без слов встали между Рин и уходящим Леном, загораживая проход. Девушке не осталось ничего другого, как уйти.

Члены труппы молча последовали за своей принцессой, боясь неуместным словом навлечь на себя её гнев, до сих пор лишь чудом не прорвавшийся наружу. Никто не ожидал настолько холодного приёма её братом. Все понимали, что молодому человеку неохота нянчиться с малявкой, но в тоже время Рин – его единственная родная сестра. В мыслях клоуны и акробатки признались – за прошедшие годы парень сильно изменился, в худшую сторону.

Рин терялась в догадках, не зная, что ей делать дальше.

Вечером лицедеи собрались за ужином в маленькой харчевне на краю города. Девушка выглядела подавленной и отстранённой, она мусолила чашку ягодного сидра полчаса. Еда не принесла облегчения, к своим пожиткам труппа вернулась в молчании.

– Так что же теперь, Рин? Здесь не нужен цирк. У них есть Мулен Блю и все радости жизни, – набравшись храбрости, озвучил общую мысль Натори.

– Больше не смейте называть меня Рин! Я – Валерин отныне. И не задавай глупых вопросов! – девушка саданула плёткой по клоуну.

– Валерин, ты что себе позволяешь? – Схватил её за руку, наконец, очнувшийся Сатори.

– Заткнись! Я здесь главная! Делаю, что хочу, – выпалила Валерин, получив повод выпустить досаду.

– Мы не рабы тебе. Захотим и уйдём, – просто ответил похудевший от голода и частых возлияний клоун.

– Но как же так? – тон девушки резко изменился на несчастный. – Вы не можете.

– Это почему? – влезла, осмелевшая после поступка Сатори, Миака.

– Значит так, да? Вот и вся ваша благодарность. – Рин хорошо играла, глаза её блестели, словно от настоящих слёз. – Значит обещание, что вы дали на смертном одре моим бабушке и дедушке – пустой звук?