Полуночная ведьма

– Но разве тебе не интересно, что означают слова, которые ты произносишь? Разве не задаешься вопросом, как они, банальный результат работы наших мышц и голосовых связок, способны менять и конструировать реальность? Разве тебе не хочется заглянуть глубже в колдовскую науку, понять, что за этими словами стоит?

Морриган утомленно вздохнула.

– Просто я человек действия, – защищаясь, сказала она. Скользнув взглядом по словарю древнескандинавского языка в руках Дэмьена, добавила: – А ты исследователь.

– Разве одно как-то мешает другому? По мне, так это навешивание ярлыков – лишь попытка оправдать собственное невежество. Нежелание выбраться за пределы своего маленького, уютного, изученного вдоль и поперек мирка.

В груди медленно вскипал гнев. Она не маленькая девочка, чтобы позволять кому-то себя отчитывать!

– Моя сестра недавно вернулась из мира теней и вернулась ослепшей. Ты действительно считаешь, что сейчас самое подходящее время, чтобы…

– Чтобы что? Разговаривать с тобой? Критиковать за то, что ты не желаешь сделать над собой усилие, а обращаешься лишь к тому, что легко тебе удается? Если ты требуешь к себе особого отношения, то я не вижу причин. На твоем месте должна быть Клио. А от нее я за все это время ни единой жалобы не услышал.

– Полуночная магия никогда не давалась мне легко, – процедила Морриган.

Где-то в уголке сознания билась одинокая мысль, что она тратит на споры драгоценное время, но отмахнуться от нее оказалось удивительно просто.

Дэмьен развел свободной рукой.

– Как и всем полуночным колдунам. Но скажи мне… что ты делала, когда тебе не удавались полуночные чары?

Вспомнился трюк, что никак не давался… и его финал – расколовшееся на части зеркало.

Слова Дэмьена стали отзвуком ее мыслей:

– Выходила из себя. И тогда, напитанная силой твоей ярости, полуночная магия обретала невероятную, разрушительную мощь. Ведь так?

Морриган молчала, с невесть откуда взявшейся ненавистью глядя на него. За то, что слой за слоем сбрасывал с нее шелуху. За то, что видел насквозь.

– Знаю, что да. Потому что именно так полуночная магия и работает. Но чтобы выучить чертов древнескандинавский, освоить немагические науки – научиться хоть чему-то, что к магии не имеет никакого отношения, нужно нечто большее, чем умение по щелчку пальцев приходить в ярость. Сила воли, усидчивость, умение взять себя за шкирку и заставить корпеть над тем, что не принесет сиюминутных плодов.

– О да, ты разгадал меня, – сощурившись, прошипела Морриган. Шагнула к нему, и яростью отдалось каждое ее движение. – Я неусидчива, нетерпелива. Но, если что-то вобью себе в голову, я не отступлюсь.

Она оказалась совсем близко от Дэмьена. Пришлось чуть запрокинуть голову, чтобы заглянуть в потемневшие, словно пасмурное небо, глаза.

– И да, ярость питает меня.

Громко захлопнув книгу, Дэмьен швырнул ее в кресло. Подался вперед, едва не соприкоснувшись с ее носом своим, и глухо сказал:

– Ярость разрушает.

И такая в его глазах застыла мука, что воинственный пыл Морриган мгновенно угас. Только сейчас она вспомнила, зачем вообще пришла в библиотеку. Но Дэмьена расспрашивать больше не хотелось. Видеть – тоже. Не беда, найдет новых жертв… то есть более сговорчивых информаторов.

Спустившись на первый этаж, Морриган застала Доминика у входной двери. Какие дела ни ждали его в Пропасти, оделся он в великосветском старомодном стиле: белая рубашка, черные брюки и черный фрак с короткими фалдами. Для полноты образа не хватало только шляпы и трости.

Лорд Дома О`Флаэрти улыбнулся Морриган дежурно-вежливой улыбкой и хотел было уйти, но ее голос заставил его остановиться.

– Могу я спросить вас?

– Да? – Доминик развернулся к ней вполоборота.

– Где в Пропасти можно отыскать веретниц?

– Зачем они тебе?

Выслушав рассказ Морриган, Доминик свел к переносице рыжие брови.

– Я не слишком хорошо знаю ни тебя, ни Бадб, но вы кажетесь мне очень похожими.

Признание Доминика вызвало у нее двойственные чувства. С одной стороны, кто не мечтал походить на ту, что вписала свое имя в историю? Легендарную ведьму, которая выиграла десятки войн. Точнее, помогла их выиграть, стоя за плечом вождей и королей. Нашептывая заклинания, полуночной силой разрывая врагов на части и вдыхая яростную силу в солдат. Поднимая павших и заставляя их сражаться, не испытывая страха и боли до самого, победного, конца. Однако при всем своем могуществе Леди Ворон была холодна, чересчур самоуверенна и – безусловно – на редкость эгоистична. И все эти черты унаследовала от нее Морриган.

– Вы не торопитесь соглашаться с судьбой и идти у нее на поводу, верно?

В голосе Доминика слышалось сдержанное восхищение (в основном наверняка направленное на Бадб), но Морриган лишь неопределенно повела плечами. Не любила она все эти претенциозные речи.

– Веретники, значит, – пробормотал Доминик. – Тогда тебе нужна Агнес Фитцджеральд.