Полуночник

Проход внезапно расширился, и перед Алисой возникла пустая круглая зала. Из устланного серым камнем пола выглядывала табличка: «Осторожно: светлячки». Алиса запрокинула голову и увидела густой рой светлячков, озарявших своим светом изогнутые стены.

– Что это? – поразилась Алиса.

На стенах залы висели тяжелые гобелены – огромные вылинявшие полотнища, лишь местами сохранившие изначальную яркость вплетенных в них нитей. Идущую по краям кайму украшали геометрические узоры, а на самом верху гобеленов проступали рунические знаки, накрепко вшитые в плотную грубую ткань.

– Наши семейные деревья, – похвалился Август. – Берут начало с четырех основателей Грачевника. Видишь имена тех, кто входит в Чертоги? – Август указал на едва различимые буквы на одном из узорчатых ковров: – Думаю, их вшили, пока ткали сам гобелен. Но ткань так прохудилась, что теперь вшивать имена нет никакой возможности. Вот их и перестали добавлять.

Алиса присмотрелась: вышитые имена заменили маленькие тусклые бумажные карточки, крепившиеся булавками к ткани. – Никто больше не добавляет свои имена. Светлячки не дают подойти к гобеленам. – Август вздохнул. – Единственное, что тут можно потрогать, – это книги.

– А чей это гобелен?

Окинув Алису насмешливым взглядом, Август повернулся к старинной темно-голубой шпалере с бледно-алой каймой. Вверху шпалеры виднелась изогнутая линия, напоминавшая волну, и примитивная лодочка, вышитая в той же манере, в какой троглодиты каменного века выбивали на стенах пещер свои петроглифы.

– Этот? Ахти, Повелителя воды. Полагают, что он воспроизвел Темзу или каким-то образом перенаправил в Грачевник некоторые ее потоки.

– Интересно, – проговорила Алиса.

– А это – гобелен Пеллервойнена. Он спроектировал город и создал порталы…. И, вероятнее всего, он был по уши влюблен в Миэликку. А вон там – гобелен Ильмаринена. Ходят слухи, что его праправнуком являлся достославный Томас Фарринер[11], который жил да был себе в Лондоне, а потом спалил его дотла. Ну а последний гобелен… – Август секунду помолчал, затем махнул рукой на зеленую шпалеру, – принадлежит Миэликки. Помимо прочих свершений, о которых ты наверняка более чем наслышана, она посадила это грандиозное дерево. Думаю, его с полным правом можно назвать Мировым деревом. Это дерево вдыхает жизнь в наш Грачевник. О нем ходит множество легенд, но все легенды, которые только можно услышать за этими стенами, зародились здесь, в своей колыбели…

Семейные деревья. Неожиданно Алису пронзила мысль – а ведь она не совсем человек…

– Мои биологические родители… – выдохнула она.

– А что с ними такое?

– Да если бы не их чертова ДНК, я жила бы себе дальше и горя не знала. Они все мне испортили. И угораздило же меня унаследовать эту безумную кровь.

– Семья – превыше всего, – криво ухмыльнулся Август.

Кусая в горьком отчаянии губы, она уставилась на гобелены.

– Но почему их пять? – удивилась она, кивая на повисшую у нее над головой белоснежно-белую шпалеру, окаймленную черными нитями. – Почему гобеленов пять, а не четыре?

– Ага! Углядела-таки. Пятый принадлежит Туони, Линтувахти. Но Линтувахти не был основателем. Он был…

– Повелителем мертвых. Смертью.

– Да. Был, есть и будет.

Алиса отступила на шаг, чтобы получше рассмотреть полотнище.

– Значит, у Повелителя мертвых есть семья? И Марианна права – у него есть ребенок?

– Семейное дерево Туони пусто, – многозначительно заметил Август.

– Туони… – словно эхо отозвалась Алиса.

– Угу. Туони. Смерть. Линтувахти.

– Сколько же у него имен?

– Шутишь, что ли? – расхохотался некромант. – Да имя ему – легион! Он есть в каждой культуре и в каждом языке, в каждом мало-мальском наречии. Мрачный Жнец, Мот, Танатос, дядюшка Гейн, Азраил, Санта Муэрте. Финны зовут его «Туони»… По правде говоря, Туони – подлинное имя Повелителя смерти, а Линтувахти – скорее его профессиональные обязанности. Но большинству людей он знаком именно по своей, грубо говоря, специализации, так что его истинное имя постепенно забывается.

– Превосходно, – хмыкнула Алиса. – Так что насчет его семейного древа?

– Про Туони сложено немало песен и мифов. Его имя окружено преданиями и легендами, принесенными в Грачевник финнами-вяки. В них говорится, что у Туони есть жена по имени Туонетар и семья – все как положено. Члены Братства просто помешаны на этих сказках. Они безоговорочно верят финским сказаниям, почитая их непреложной правдой, однако… Если бы у Туони были дети, то их имена были бы вышиты на его гобелене, но на гобелене никаких имен нет. Многие годы Братство искало потомков Туони, но так никого и не обнаружило. Уж мне ли не знать. – Алиса кивнула. – Марианна вынудила Проктора помочь ей. Но вскоре Проктор почти ослеп: он собственной физиономии в зеркале не различал, не то что детей Повелителя мертвых. И тогда приверженцам Братства втемяшилось в головы, что Туони, когда придет время, выберет возлюбленную, которая и родит ему детей. Детей, которые…

– Очистят мир?