Полуночные поцелуи

Я встретил его однажды после игры, и он был груб, но потом стал милым, когда мимо прошла горячая цыпочка. Двуличный ублюдок

11shrugsizzling 22 часа назад

Видела его на вечеринке. Он разговаривал только с другими спортсменами. Он такой гребаный элитарный человек. Это отвратительно

ilikecorn6969 17 часов назад

Однажды он угостил меня кофе, когда я забыл свой бумажник. Ничего не сказал. Стало очень неловко, когда я попросил его подписать мою чашку и сразу ушел. Так что я разрываюсь между мыслью, что он осел, и тем, что он милый

24wizzle 42 минуты назад

Игнорируй его. Джефферсон Родни намного лучше, и уже ходят слухи, что в следующем году он подпишет контракт с «Койотс». Стэн 33!

chipscaustic 21 минуту назад

у меня были занятия с этим парнем. он очень тихий, почти застенчивый? если кто-нибудь пытается заговорить с ним, он просто заканчивает разговор. Я не знаю. это странно. и это немного раздражает, потому что я думаю, что это он ломает нашу линию

Глава 13. Все ставки отменены

Грета

— Лекарства и еда прибыли, миледи, — я прохожу через уютную гостиную, превращенную во временный салон, туда, где Элиза сидит на высоком сиденье, ее поза ужасна, а выражение лица искажено гримасой. Мое прибытие позволяет проблеску радости пробиться сквозь усталую боль, которую она носит, и я должна посмеяться над тем, насколько это оживленно. Она закрывает ноутбук у себя на коленях, вытягивает руки и сжимает пальцы в чрезмерно усердном движении.

— Дай мне.

Я кладу пакет из «Бургеров Рикки» на вынос и высыпаю две капсулы тайленола ей на ладонь. Она быстро глотает всухомятку — умение, которое меня всегда ставило в тупик, но я уже протягиваю ей чашку диетической колы, которую она просила. Она выпивает половину за пару секунд, прежде чем причмокнуть губами и вздохнуть. Тетя Майра смотрит на нас с опаской, ее пальцы двигаются как в тумане, когда она заплетает волосы Элизы. Я подмигиваю ей.

— Не волнуйся, тетя Май. Я принесла немного еды для тебя.

Она поджимает губы и кивает, макая мозолистые пальцы в гель для укладки и легкими движениями втирая его в кожу головы Лизи.

— Хорошо, потому что я собиралась сказать…

Ей не нужно заканчивать свой полувыговор. Я знаю, что бы случилось, если бы я забыла ей что-нибудь принести.

— Мне это было нужно, — объявляет Элиза в неподобающей леди манере с наполовину набитым ртом, когда я плюхаюсь на край кофейного столика напротив нее. Если бы ее сестры по женскому обществу могли видеть ее сейчас, они бы отказались от нее.

— Я говорила тебе, что ты это сделаешь, — упрекает теплая и манящая пожилая женщина, качая головой. Она вытаскивает гребень с крысиным хвостом, который воткнула в волосы Элизы, чтобы взять другую прядь. Элиза морщится, когда ее тетя туго заплетает нарощенные волосы у корней. Если бы она не так привыкла к боли, то сейчас была бы в слезах.

— Я думаю, это делает меня твоим героем, — я хихикаю, гремя бутылочкой с обезболивающим, как будто это мое любимое оружие. — Я заберу свой поцелуй позже.

— Это будет большой праздник, так что тебе лучше быть готовой, — отвечает она. Беззаботный тон превращается в стон, когда быстрые пальцы продолжают работать над ее головой.

Я отставляю еду тети Майры в сторону и кладу еду Элизы ей на колени. Она быстро погружается в нее.

Я немного болтаю с тетей Майрой и догоняю пожилую женщину, поскольку в последний раз мы видели ее два месяца назад во время последнего визита Элизы. Обычно, когда я прихожу навестить Лизи, это для того, чтобы принести ей еду, но сегодня она забыла свое лекарство, что вынудило меня зайти в аптеку по дороге сюда. Я не слишком возражала, радуясь любому предлогу не заниматься сегодня.

Когда разговор иссякает, тетя Майра любезно велит мне заткнуться и нажимает кнопку воспроизведения на пульте телевизора, чтобы продолжить просмотр ее турецкой драмы. Я осторожно беру упаковку крупной картошки фри, которую заказала, чтобы поделиться с Элизой.

— Итак, — начинаю я, обращая свое внимание на свою подругу, сбитую с толку тем, насколько душераздирающе сногсшибательна она, несмотря на то, как растрёпано выглядит с одной половиной прически, а с другой нет. — Как прошло твое свидание прошлой ночью?

Элиза проглатывает кусок, над которым работала, ей не терпится заговорить.

— Хорошо. Так хорошо. Он повел меня в этот сальса-клуб, и мы танцевали и смеялись, а потом мы купили мороженое, когда я сказала, что хочу чего-нибудь сладкого, и мы поцеловались в машине после того, как отвезли меня в «Дельта хаус», и, о мой чертов бог, Тата. Он — вау, он хорошо целуется. Действительно хорошо. Я превратилась в бабочку и воспряла среди звезд… Вот как хорошо.

Быть хорошо целующимся — это большое дело для Элизы, учитывая, насколько ограничена ее интимная деятельность.

— Человек, который знает, как пользоваться своим языком. У нас есть такой.

Элиза хихикает, ее глаза возбужденно блестят.

— Как долго ты была без сознания? Ты так и не прислала мне сообщение о том, что ты дома.

— Оу. Извини. Но это было, типа, семь часов?