Полуночные

Азраэль матерится себе под нос и удаляется в спальню. Эта ночь тянется бесконечно долго и не приносит ни минуты сна. Едва на линии горизонта появляется солнечный диск, он рывком поднимается со скомканной постели, направляется в душ, а затем спешит в сторону лазарета. В коридоре у двери спит Айси, свернувшись в позу эмбриона на небольшом диванчике. Главный лекарь сидит рядом с ней на корточках и ласково гладит по волосам. Он замечает Азраэля, и его взгляд тут же наполняется отвращением. Он встаёт во весь рост и пропускает мужчину в небольшую комнатку с медицинскими инструментами.

– Не будите её, она уснула совсем недавно, – просит лекарь.

– Не буду, Ричард. Как Жан? – хрипло выдыхает Азраэль, невольно катая чужое необычное имя по нёбу.

– Пришёл в себя, я наложил ему швы и напоил обезболивающим. Есть специальная мазь, но шрам всё равно останется, – отчитывается лекарь, глядя укоризненным взглядом. – Конечно, есть выход… – уклончиво говорит он, делая шаг в сторону двери. – Но вы же не выпустите его из ошейника, магия же принадлежит только Полуночным, – ехидно подмечает мужчина, покидая комнату.

Азраэль сглатывает образовавшийся в горле ком, хочется догнать Ричарда и приложить его о стену, но лекарь прав в своей ненависти к его роду. Его тоже лишили магии, убили в нём лучшую часть и навечно заточили в этом дворце, и мужчина не собирался прощать Полуночным подобного обращения с магическими существами, но всё же согласился выполнять обязанности лекаря взамен на их с Айси относительную безопасность. Азраэль запрокидывает голову вверх. Нужно просто списать этого наложника и больше никогда не вспоминать о нём, только прикажи, и ему привезут из столицы ещё тысячу таких же. С этим решением он уверенно входит в палату лазарета, но сердце в груди делает предательский кульбит, а руки впервые на его памяти начинают дрожать.

Жан выглядит слабым и беспомощным, он не спит, только вздрагивает и невольно цепляется от страха пальцами за койку, на которой лежит. Ему кажется, что господин убьёт его сейчас, но на мужчине лица нет, он выглядит как провинившийся мальчишка. Азраэль подходит ближе, и блондин бы отполз подальше, но сил нет совсем: боль от магии сильна как никогда, ещё и разбитая скула пульсирует так, что болит весь череп.

– Прости меня… – Азраэль осторожно садится на край койки, всматриваясь в потускневшие глаза напротив.

В них нет слёз, только поволока боли, ужаса и непонимания. Азраэлю отчаянно хочется прикоснуться к нему, поцеловать, вдохнуть карамельный запах кожи… Весь его план рушится в одно мгновение, он не сможет отказаться от этого раба. Жан молчит и неприятно морщится, пытаясь наконец-то издать хоть звук, швы тянет от малейшего движения. Азраэль смотрит на ужасающую опухшую рану со стежками, переводит взгляд на вторую щёку, по которой нанёс пощечину – там тоже проступил лиловый синяк, – и не может простить себя.

– Просто убейте меня, – потухшим голосом просит наложник. В его глазах появляется такое отчаянье и нежелание жить, что Азраэля передёргивает.

– Нет, – он отрицательно мотает головой в ответ.

– Прошу вас. Я не хочу такой жизни. Вы должны были сделать это ещё тогда. Мне нужно было сказать вам, кто я, – сбивчиво шепчет парень, комкая пальцами тонкое одеяло.

– Это я должен был спросить твоё имя. Ты ведь не желал зла моему брату? – зачем-то спрашивает Азраэль.

– Я никогда и никому не желал зла. И я никогда прежде не встречал Полуночных. Я думал, что это обычный ребёнок, – признаётся Жан. – Но сейчас это неважно. Просто убейте меня. Вы же за этим пришли? Я не хочу оставаться здесь с изуродованным лицом, не хочу до конца своих дней быть сломанной игрушкой, – глаза начинает щипать. Жан позволяет слезам катиться по лицу, наплевав на боль и на то, что солёные капли только сильнее разъедают рану.

– Я оставил тебе оружие. Ты мог убить меня тогда, – голос Азраэля хрипит. – Но не убил. Значит, не сделаешь этого никогда. И я не знаю почему, – добавляет он, но их прерывают.

– Господин Азраэль, мне уже доложили об этом происшествии. Прости, что не предупредил тебя, что это тот самый маг. Я готов понести наказание, – Кастиэль входит и останавливается рядом.

– Вон! – Азраэль вскакивает на ноги и выставляет вперёд мгновенно возникший в руке клинок.

Мужчина испуганно пятится назад, а затем исчезает из лазарета. Азраэль оборачивается, убирая оружие, но Жан резко садится и прикрывает лицо руками, словно ожидая очередного удара, и это повергает Азраэля в шок. Всё то шаткое доверие, которое им удалось выстроить между ними, летит в ад.

– Не бойся меня, – тихо просит господин, заставляя блондина медленно убрать руки от лица. На секунду он замялся, не зная, как сформулировать вопрос. – Ты… Из какой ты расы, помнишь, как раньше лечил себя? – Азраэль делает глубокий вдох и всё же решается спросить.