Полупрозрачный палимпсест

Царствование Петра Великого

(написано рукою Д-ра Бэрча)

На кухне Русского Двора держат двадцать четыре повара, все русские, и вследствие того, что люди сей страны употребляют много луку и чесноку и поливают мясо растительным маслом, а для постного стола пользуются льняным и ореховым маслом, в их кухнях стоит такая несносная вонь, что никакому иноземцу невозможно ее выдержать, в особенности оттого еще, что повара бывают неряхи и одного их вида довольно, чтобы вызвать дурноту. На большие праздники они стряпают даже до 70-и, 80-и и более кушаний. Однако птицу для собственного Царского стола весьма часто жарит его Обер-Гофмаршал Олсуфьев, который в фартуке носится туда-сюда вместе с прочими поварами, покуда не приходит время подавать обед, и тогда он наряжается в парадное платье и алонжевый парик и помогает сервировать кушанья.

Число приглашаемых персон обыкновенно бывает две или три сотни, но места за четырьмя или пятью столами довольно разве для ста. Но как места никому особо не назначаются и никто из русских не желает уходить домой с пустым брюхом, то всякой принужден бывает захватывать свой стул и держаться за него изо всей силы, дабы никто его у него не вырвал.

Входит Государь и выбирает себе место, и тогда начинается такая драка и свалка за стулья, что этакого сраму не увидишь и в сельском кабаке. Государь нимало в сие не мешается и отнюдь не хлопочет о том, чтобы прекратить потасовку, полагая, что церемонии и строгие гофмаршальские правила только смущают общество и портят удовольствие беседы. Иноземные посланники жаловались о сем Царю и зарекались обедать при Дворе; но им отвечали только, что не государево дело становиться, иностранцев ради, церемониймейстером и что нет его произволения на то, чтобы стеснять раз заведенную вольность нравов. Это принудило иноземцев впредь следовать русскому обычаю и завладевать стулом, раздавая заушины и тумаки своим противникам.

Итак, общество садится за стол, не выказывая ни малейшей учтивости, и сидят они до того тесно, что весьма трудно бывает поднести руку ко рту. А ежели иноземцу случится сидеть между двух русских, что обыкновенно и бывает, то он непременно потеряет аппетит, хотя бы перед тем два дни не ел ничего. Плотники и корабельные мастера сидят обок с Царем, но сенаторы, министры, генералы, духовные особы, моряки, всевозможные шуты сидят вперемежку как придется, безо всякого различия.

Во-первых, подают только холодное мясо, между прочим окорока, сухие языки и тому подобное, и обыкновенно иностранцы, незнакомые с уловками, имеющими быть описанными ниже, сими и ограничиваются, ничего другого не отведывая, хотя вообще всякий обедает загодя у себя дома.

На второе подаются супы и жаркое, а на третье пирожные. Как скоро усядешься, заставляют выпить чашку коньяку, после чего подносят большие куб-ки, полные разбавленного Токайского и других вин, тоже подмешанных, а между сими еще и стакан самого крепкого английского пива, и, конечно, от таковой смеси горячительных напитков все гости теряют голову еще прежде того, что подадут суп.

В сем положении общество производит такой шум, гвалт и суматоху, что нет возможности слышать друг друга или даже слышать музыку, которую играют в соседней зале и которая состоит из каких-то труб и корнетов (ибо у Царя нет скрыпок), и Государь бывает несказанно доволен всем этим пьяным шумом, особенно ежели гости затеют драку даже до крови.

В прежнее время салфеток не давали вовсе, а вместо оных получали кусок очень грубой холстины, которую целой штукою приносил лакей под мышкой и отрезал на пол-локтя каждому, и тот мог потом унести сию «салфетку» домой, ибо замечено было, что нечуждые мелкой поживы гости постоянно крали салфетки. Но теперь двое или трое русских должны пользоваться одною салфеткою в очередь, и они тянут ее всяк в свою сторону и рычат, как голодные псы, спорящие за кость.

В продолжение обеда каждому дают только одну тарелку, и если кто-нибудь из русских не желает мешать соусы различных кушаний, он выливает остающийся в тарелке суп в другое кушанье или в тарелку соседа, а то и под стол. После чего он начисто вылизывает свою тарелку пальцами [sic; см. отзыв д-ра Джонсона, выше], а затем вытирает ее скатертью.

Столы имеют в длину тридцать или сорок футов, а в ширину два с половиною. На каждый стол ставят три или четыре блюда одного кушанья. На заедки бывают разные пирожные и фрукты, но к столу Императрицы подают конфекты. Нужно, однако, заметить, что конфекты выставляют только на большие празднества, напоказ, и что русские даже наилучшего общества ничего не имеют другого на дессерт, как только произведения огорода, вроде гороха, бобов и проч., едомых сырыми. Во время больших увеселений случается часто, что никому не позволяют покидать залу от полудня до полуночи. Нетрудно вообразить этот хмельной кавардак в зале, набитой хлещущими вино людьми, из коих всякий неизбежно напивается мертвецки пьян.

Часто они связывают вместе восемь или десять мышат и прячут их в зеленом горохе или в том особенном супе, до коего русские такие охотники, и они покатываются со смеху и принимаются усердно блевать, когда доберутся до дна и обнаружат проделку. Часто запекают они в пироги кошек, волчат, воронов и тому подобное, и когда все это бывает съедено, гостям говорят, чем набили они животы свои.

Теперь у Царя за дворецкого один из его шутов, коему дал он прозвище Вытащи[54], с тою привилегиею, что если кто другой назовет его сим именем, то ему дозволено колотить такового своим деревянным палашом. Итак, когда кто-нибудь, науськанный Государем, позовет его «Вытащи», а тот не знает, кто именно, тогда он принимается колотить всех подряд, начиная от Князя Меншикова и кончая последним из гостей, не исключая и дам, с которых он срывает шляпы, а со стариков – парики, которые затем топчет. При сем случае довольно забавно бывает видеть разнообразие голых черепов.

Кроме должности увеселителя общества, Вытащи служит еще поставщиком льда и пыточным палачом. В сей последней должности он сам бьет жертву кнутом, и его сноровка в этом деле уже доставила ему более тридцати тысяч талеров, ибо шестую часть имения, отъятого у подвергнутых пытке, отдают ему в вознаграждение за труд.