Полураскрытая роза

Плейлист Винсент для путешествия поезд Париж – Тоскана

“Une tigresse” by Anchois

“Come Back to Me” by Tully Hawke “The Girl from Ipanema” by Stan Getz and João Gilberto

“America” by Simon & Garfunkel

“Clay Pigeons” by John Prine

“Mambo Italiano” by Dean Martin

“Ain’t No Mountain High Enough” by Marvin Gaye and Tammi Terrell

“(What a) Wonderful World” by Sam Cooke

“Buona Sera” by Louis Prima

“Harvest Moon” by Neil Young

“Come Thou Fount of Every Blessing” by Sufjan Stevens

“Postcards from Italy” by Beirut

“Forever Young” by Rhiannon Giddens and Iron & Wine

“iMi” by Bon Iver

“Both Sides Now” by Joni Mitchell

“Gypsy” by Fleetwood Mac

“The Weakness in Me” by Joan Armatrading

“All I Want” by Toad the Wet Sprocket

“Butterfly” by BTS

“Delicate” by Damien Rice

Так долго на поезде Винсент одна еще никогда не ездила. Париж – Лион. Лион – Турин. Турин – Милан. Милан – Болонья. Болонья – Тоскана. Она сидит рядом с приятной пожилой итальянкой, которая напоминает ей бабушку. Винсент немного спит и через определенные промежутки времени ходит в туалет по-маленькому. Иногда ее тошнит. Она ест крекеры и пьет газировку.

Она сходила к врачу, сдала анализ крови, и врач сказал, что срок беременности почти шесть недель и спросил, не желают ли они через трансвагинальный ультразвук послушать сердцебиение. Да. Лу был с ней, улыбался и держал ее за руку, хотя она и говорила, что с ней все хорошо. Она не хотела все время напоминать ему, что она не какая-нибудь беспомощная девочка, которая никогда через это не проходила, поэтому не возражала, чтобы он касался ее плеча и спрашивал, как она. У Лу выступили на глазах слезы, когда он услышал легкий стук сердца их ребенка. Винсент, глядя в окно, находилась в каком-то заколдованном состоянии приятного изумления.

Агат по-прежнему была единственным человеком, которому она об этом рассказала. Винсент дала понять Лу, что не собирается препятствовать тому, чтобы он поделился новостью с друзьями, но просто считает, что об этом не стоит говорить, пока они точно не решат, что делать. При этом она не хотела, чтобы он ходил и носил эту тяжелую тайну в себе, поэтому разрешила рассказать Аполлону и Батисту, понимая, что, как только узнает Батист, тут же узнает и Мина.

Когда Винсент уезжала из Парижа, она пообещала сообщить Лу, как только доберется до Тосканы, но он все время писал ей, как он скучает, что он очень рад ребенку и что ничего не изменилось лишь оттого, что она ненадолго уезжает.

Он прислал ей песню, которую сочинил для ребенка. Он назвал ее «La lentille»[167], потому что врач сказал им, что сейчас ребенок размером с горошину. Лу снял на видео весь визит к врачу и даже подключил мобильник к кардиомонитору, чтобы как можно четче записать звук.

Фоном в песне, будто драм-машина, проносится туктуктуктуктуктук сердца их ребенка. Винсент в слезах слушает убаюкивающие гипнотические гудки, которые повторяются так долго, а итальянские деревни мелькают в окнах так быстро, что она уже и не знает: жизнь то ли кончается, то ли начинается.

Лу пишет опять.

Ребенок! Сделано в Париже.

Сделано в Париже. Она опять плачет и с нежностью вспоминает плачущую женщину, которую они с Лу видели в поезде по дороге в Лондон.

Женщина, сидящая рядом, касается ее руки и спрашивает, все ли в порядке, и Винсент кивает и говорит: «Да, спасибо». Она в порядке. Она рассказывает соседке, что беременна, и женщина говорит, что поняла это по лицу Винсент. У нее такой дар, и она никогда не ошибается, ни разу за семьдесят три года. Она говорит Винсент, что у ребенка будет копна волос и, наверное, будет мальчик, но это она отгадывает правильно не всегда, а чуть чаще, чем в половине случаев.

Добралась до Тосканы,

все хорошо! От видов дух

захватывает.

Но не переживай!

Я скучаю по тебе.

Рад слышать. Говори

со мной почаще,

Сент-Винсент.

Ладно?