Полураскрытая роза

Еда очень вкусная, чувства Винсент взбудоражены, она возбуждена. Она убирает руку от Лу и кладет ее на стол, медленно распрямляет ладонь и внимательно ее разглядывает. Подняв глаза, она замечает, что Агат тоже смотрит на ее руку; Агат встречается с ней взглядом и хитро улыбается. Сосед Агат спрашивает Лу про «Анчоус» – оказывается, Агат рассказала ему, что была на их концерте в Ле Маре. Лу откладывает вилку и, довольно усмехнувшись, начинает вводить парня в курс дела. Не переставая говорить, он тем временем прислоняет ногу к ноге Винсент и медленно водит ею вверх и вниз.

Винсент делает глубокий вдох и переводит внимание на Мину, говорит ей, как все вкусно, потом заворачивает кубик истекающей уксусной заправкой брынзы в листик шпината. Аккуратно съедает его прямо из руки.

– Не правда ли, вкусно? – отвечает Мина. Агат соглашается. Мина одаряет ее полуулыбкой и просит Батиста принести из холодильника бутылку вина.

Еще Мина пригласила подругу, которая не входит в постоянную группу приглашенных. Она представила ее как глубоко авторитетную представительницу французской интеллигенции и гениального ботаника, преподавательницу школы ботаники Сада растений в Париже.

– У нас даже зверинец имеется. Наша бинтуронг только что родила двух детенышей, которых мы назвали Франсуаза и Пуэвре. Тебе обязательно надо посмотреть на зверинец. Он существует с одна тысяча семьсот девяносто четвертого года. Только представь себе, какое там все старое! Американцы в восторге от старины! – громко сказала Мина, наливая Винсент бокал вина.

Мина была разговорчива и на концерте «Анчоуса», и сегодня заболтала Винсент у себя в кухне. Раньше такого не было, но теперь, наверное, будет. И хотя Винсент трудно представить, что они с Миной станут близкими подругами – ведь они настолько разные, – Винсент понимает, что сама больше молчит, давая Мине говорить, и – пусть лишь иногда, пусть лишь подсознательно – старается вставлять в разговор то, что, как она считает, будет интересно Мине. Может, это наконец свершилось. За прошедшее с лета время Мина постепенно прониклась к ней симпатией. Винсент не позволяет себе думать, как переменилось бы отношение Мины, узнай она о жгучем желании Винсент переспать с Лу.

Лу.

Откуда-то из-за спины он тихо зовет ее по имени, когда Винсент после ужина направляется в туалет. Она оборачивается: Лу ест тыквенное печенье с кремовой начинкой, которое принесла Агат. Положив в рот последний кусочек, он потирает руки, стряхивая крошки.

– Couou! Вот уж не рассчитывал тебя здесь встретить, – говорит он.

– Все теперь для нас свелось к развлечениям под столом, ручки да ножки, так? – интересуется она. Рядом на стене – абстрактная картина: на кремовом фоне большие оранжевые разводы и бледно-голубые полосы. Кто-то приглушил свет и добавил громкости музыке – в соседней комнате играет “Beast of Burden”[68]. Из орхидариума в кабинете Мины в конце коридора льется космическое, гулкое свечение. Атмосферу ужина в квартире сменила атмосфера неурочных часов. Из кухни доносится смех Батиста, его сразу же гармонично подхватывает Агат.

– Иди ко мне. – Лу обхватывает Винсент за талию и тянет ее в ванную комнату. Включает свет, закрывает и запирает дверь изнутри. Яркие мозаичные стены перегружены орнаментом: аметист, золото, над вешалкой для полотенец маленькое солнце. Тонкие линии солнечного света тянутся по всей комнате, от одного конца и до другого.

Винсент щелкает выключателем, они целуются, он на вкус как тыквенный сахар. Они все целуются, как будто наступил конец света и все, что от них осталось, это рты и языки. Она толкает его к стойке, сама поворачивается спиной и направляет его руку себе под юбку, между ног.

– Ты уверена? – спрашивает он, горячо дыша ей в ухо. Она кивает.

Он начинает движение, и она медленно вращает бедрами в такт ему, потом ей становится невмоготу, она ускоряется.

– Ты такая теплая, – говорит он.

– Ты такая влажная, – говорит он.

– Ты такая приятная на ощупь, – говорит он.

– Ты так хорошо пахнешь, – говорит он.

– Ты такая вкусная, – облизав палец, говорит он.

Она кончает молча, держась за его запястье. Резко отстраняется и встает за его спиной.

– Ты хочешь сам или я помогу? – Все тело кажется каким-то зыбким и горячо пульсирует, большим и указательным пальцами она оттягивает прохладную пуговицу на его джинсах.

– C’est toi qui décide, – опустив голову и тяжело дыша, говорит он. Она расстегивает молнию и впервые касается его в темноте.

Кончая ей в руку, он шепчет ее имя.

Пока они приводят себя в порядок, она размышляет, сможет ли Киллиан простить ее «la petite mort»[69] в маленькой ванной. Размышляет, хочет ли она, чтобы простил. От сытой болезненности между ног она чувствует себя по-хорошему нечистой, как будто она и Лу занимались этим долгие часы, а не всего несколько минут.