Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

Я лихорадочно вырвал из кармана куртки бумажник с российскими деньгами. Когда сегодня покупал билеты, мне показалось: подозрительно мало их осталось их у меня… Отпер боковое отделение с «молнией» — боже мой, всего три миллиона старыми… Но я же вчера в ресторане расплачивался. И за такси платил, и Тёпу сейчас угостил шотландским виски… Быть не может, чтобы Тёпа мои доллары выкрал. Это, конечно, Наташа пошутила. И даже не пошутила — вынула на всякий случай, когда я повесил трусы в ванной в углу, на крайнюю струну, как бы для сушки, кармашком к стене. Чтобы не марать раньше времени, постирал и, запрятав валюту, повесил. Из элементарной брезгливости никто не должен был их тронуть. Бегом я поднялся в зал ожидания к Наташе и рассказал о моем печальном открытии, искательно улыбаясь ей и дергая за руку. — Да ты что!.. — обмерла Наташа. — Я не трогала. — И сузив глаза, мстительно прошептала: — Это Дина. Собака. Недаром у нее такое имя. Дина? Когда? Да мало ли когда. Из любопытства тронула мои тряпки… обнаружила… хохотнула, пошла, приготовила стопу бумажек подходящего размера и заменила. Когда мы сидели вчера в ресторане, плавки висели в ванной. Но денег там уже не было, это ясно. Вот почему Дина и казалась такой рассеяннопечальной. Защитная реакция ворюги. Даже Тёпа поразился: — Ты чё, будто лимон без устрицы проглотила? Ты же у меня ядерная бомба!.. На что Дина дернула уголком рта: дескать, я стараюсь, стараюсь казаться веселой, но что же поделать, и у меня есть проблемы… И вот мы с Наташей стояли в аэропорту, ограбленные и растерянные. — Надо сейчас же к ним! — заговорила Наташа. — Поднимем с постели и — за волосы! Мол, отдавай. — А если скажет: не брала? И всю квартиру перероем — не найдем? Мы сели на освободившиеся кресла — как раз объявили посадку на московский рейс. Что делать? В милицию не заявишь. А если и вправду не Дина украла? К Тёпе каждый день ходит столько хохотушек… кто-то и в ванную после туалета заглянет… Нет, ничего сейчас не докажешь. И куда мы теперь с нашими жалкими деньгами? — У тебя ничего не осталось? Наташа достала бумажник. Там — копейки. Ну, прилетим мы в Питер. Как раз хватит на обратный рейс. Надо срочно сдать билеты… Я отдал Наташе (у нее наивное, честное личико) общегражданские паспорта Лыкова и Шагуриной и поставил в очередь. Сейчас дежурная по смене заберет у нас места и вернет стоимость билетов за вычетом неизбежных процентов. И куда мы дальше? Голова кружилась. Казалось, все происходит во сне. Но это был не сон, а жестокая реальность. Даже если мы сейчас вернемся к Тёпе, и он, хлеща свою рыжую Дину по губам, вырвет у нее признание, что да, украла… она уже поняла главное: мы как раз и есть беглецы от Мамина, о которых говорит народ. Если она сама не смотрела телевизионную передачу «Час пик», но те, кому она рассказала о золотых украшениях Натальи, наверняка смотрели… сейчас вся страна смотрит телевизор… Так вот, если она и признается, что украла, и даже вернет деньги, то уж другого счастья не упустит — за нами будет мгновенно налажена погоня… Мамин ведь не поскупится, всех отблагодарит. А может, потому она и украла, что знает: мы побоимся вернуться для выяснения отношений… Да и наверное, поедем мы сейчас к Тёпе — а ее там уже и в помине нет. Только мы укатили в аэропорт — и она из квартиры. Она же не дура — скорее всего, притворялась спящей, готовая к скандалу еще ночью (вдруг я раньше обнаружу пропажу!). А уйти после гулянки от Тёпы — тоже могло вызвать подозрение. Итак, если она украла — ее сейчас у Тёпы нет. Позвонить? — Да, да!.. — зашептала Наташа, когда я поделился с нею своими мыслями. Она уже сдала билеты. — Какой ты молодец! Звони!.. Я позвонил. Мне ответил хриплый голос барабанщика: — Кто?.. — Это я, Андрей. Тёпа, ты один? — Почему?! Только что с Монблана на лыжах съехал… А что? Секрет? Можешь говорить, она не слышит… Какая наглая и страшная баба. Украла и спокойно спит. Если это она украла. — Ну, что? Что?.. — спрашивал Тёпа. — Рейс отложили? Приезжайте… Турецкий кофе сварим… — Нет, нет… я позвонил сказать, что через минуту взлетаем… Спасибо за все. Обнимаю. — И я дурашливо пропел первые такты из 5-ой симфонии Бетховена. — Та-та-та-та'-а!..

Мы с Наташенькой прошли в бар, я взял нам по рюмке водки. И чаю. Что уж теперь, не обеднеем.

А если украл Тёпа? Вполне тоже может быть. Он единственный знал, что у нас есть доллары. Перед тем, как я ему отдал шестьсот зеленых, мне надо было хоть на улицу сбегать, якобы в пункт обмена валюты. А я валялся на диване, размышляя о Мамине. О том, какие он мог предпринять действия, чтобы отыскать бывшую жену. Надо бы узнать, избрали его в депутаты или нет. Но не спросишь же у Тёпы и тем более у Дины. Сразу догадаются: не зря спрашиваю… Стало быть, получив шестьсот в руки, Тёпа понял: деньги у нас есть. Опять-таки, куда собрались ехатьто? За границу. Не с рублями же туда лететь. Но неужто человек может так пасть, что вот пил со мной месяц, обнимался, руку Наташе целовал — и нас же обокрал? Ни за что не поверю.

Дина! Или другая какая женщина.