Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

Никите поднялся, ему очень хотелось помочиться, но он, стесняясь, подавил желание и, ничего не сказав, побрел за громилой.

Он вспомнил: ночью, когда его привели в милицию, дежурный не стал с ним разбираться, отправил до утра в подвал (помнится, кто-то насмешливо крикнул: «Еще один в „иваси“?!» — Никита не сразу понял: аббревиатура, имеется в виду изолятор временного содержания).

На его счастье, ночью не оказалось холодной воды, под ледяной душ не ставили. Да впрочем, Никита и не был пьян…

Позевывая, дежурный — еще вчерашний — сверил имя, отчество и фамилию с записью в протоколе задержания, затем другой милиционер, с храпом зевая, грубо подталкивая, отвел Никиту в комнату на втором этаже.

Там за старым деревянным столом о двух тумбочках восседал молодой человек, весь в синем, в новенькой форме лейтенанта милиции, с презрительной улыбкой на тугом и румяном, как у девицы, лице. На безымянном пальце правой руки — массивная золотая печатка. От офицера пахнет одеколоном и ваксой.

— Сразу признаемся или будем резину тянуть? — пропел он.

Никита растерянно оглядывался. Справа стоял еще один стол, с телефоном, с пишущей машинкой, в углу возле окна — зеленый сейф. А ближе ко входу, в другом углу, — гора всякого мусора: автомобильные магнитолы, динамики с поводами, барсетки, аккумулятор, зеркала заднего вида… наверное, отобрали у воров.

— Ты глухой?! — молодой сотрудник пришлепнул ладонью по столу.

Никита задумался. А вот взять да отмстить ушедшей жене с ее майором!

Признаться в чем угодно. Проверить, на своей шкуре испытать, умеют эти мерзавцы в погонах работать или рады-радехоньки схватить любого, чтобы повесить на него свои нераскрытые «васюки» или, как правильно, «висяки».

— Признаемся, — кивнул Никита.

— Ого!.. это уже теплее!.. — Глаза у лейтенанта ожили, словно волчки закрутились. — Так-так-так! Грабанул киоск?

— Грабанул.

— Куда три тысячи дел?

— Раздал… прохожим…

— Так-так-так. — Лейтенант откинулся на спинку стула, ноздри раздулись, как у племенного жеребчика. — Прямо взял и раздал? А зажигалки, сигареты?.. целый ящик?..

— Тоже раздал.

Лейтенант, для виду нахмурясь, но, все же не умея сдержать радостной улыбки, нагнулся над столом и быстро записывал.

Провоцировать — и вперед! Пока не доведешь самооговоры до абсурда! И не выведешь на чистую воду эту равнодушную, бездарную, продажную систему. Вишь, какая у него золотая печатка на пальце, размером в две почтовые марки. На какие шиши купил, ты?!

— Продавщица сказала, вас было двое.

— Нет. Я одного парня попросил как бы постоять на стреме, а он отказался.

Офицер многозначительно посмотрел в лицо Никите.

— Есть еще граждане. Не все… — Он не договорил и поднялся, так как в кабинет стремительно вошел узкоплечий офицер с усами под Сталина, в погонах капитана. От этого несло горячим потом и куревом.

Мельком покосившись на задержанного, встав к нему задом, он тихо — бу-бу-бу — переговорил о чем-то с лейтенантом. Никита и не вслушивался — в голове вертелся вихрь ослепительных обид и ослепительных идей мщения.

И капитан уже собирался уходить, но спросил, кивнув на Никиту:

— Где работает?

— На ВЦ, программист.

— Интеллигенция! — капитан был приятно изумлен, выпрямился, даже усы погладил. — Взяли пьяным?

— Нет.

— Был, был пьян, — влез в разговор Никита.

— Я не знаю, — растерянно пожал плечами лейтенант. Все-таки не врал. — Тут Рябенко пишет: трубка ничего не дала.

Капитан помолчал, вглядываясь в Никиту.

— Странно. — И вдруг лицо у него переменилось. — Стоп! У тебя есть темные очки?

Никита мгновенно сообразил. И сыграл страх.

— Не знаю, о чем вы!

— Знаешь, — и громче: — Знаешь! — и лейтенанту: — Ишь, программист!

Хорошую программу сочинил! Ты еще не понял?! Нарочно тянет на себя киоск, чтобы уйти от главного… Я насквозь таких вижу… белоручек с красными пальчиками! — и нависнув над сидящим Никитой, уже злым шепотом: — Где?

Никита, опустив голову, шепотом же ответил:

— Уронил в кино, раздавили. Новые не успел купить.

— Ну-ка, мои!.. — Капитан достал из кармана кителя солнцезащитные очки. — Надеть! Быстро!!!

Чтобы получилось правдоподобнее, Никита замотал головой.

— Надеть, говорю! — замычал в ярости усатый капитан.

Никита надел очки капитана и увидел зеленых людей в зеленом мире.

— А?! — капитан смотрел на лейтенанта. Тот, как пес, навострил уши, но еще не понял.

— А белые перчатки? — продолжал зеленый капитан, вися над Никитой.

И Никита вспомнил подробности. По телевидению рассказывали, что у маньяка, который ловит юных девиц на окраине города в лесном массиве, насилует и убивает, именно белые печатки. Кроме того, он действует в темных очках.

— Перчатки у меня дома, — процедил Никита. — С красными кончиками.

— Ты пишешь?! — рявкнул капитан на лейтенанта. И, поворотясь к Никите, снова перешел на шепот: — Красные? Даже не отмыл?!

— Нет… это резиновые кончики, тоже красные. В магазинах такие продают. Ими хорошо сорняки дергать, — с улыбкой отвечал Никита. — Ну, и клипсы у девиц.