Полусвет (СИ)

— Далековато будет идти, Ленечка, сутра, чтоб бы убраться, — прищурилась баб Клава, а я почувствовала, как в горле моментально пересохло, — ой, пойду-ка , — уже совсем тихо прошептала баб Клава, исчезая со скоростью покруче любого вампира.

А Вагнер перестал дышать. Все произошло за доли секунды, но я наблюдала, как в замедленной съемке. Вот его грудь раздулась и опала последний раз, забирая с собой весь кислород вокруг. В воздухе стояло такое напряжение, что чиркни спичкой — и все взлетит на воздух. Кожа на лице Вагнера натянулась, облепляя каждую угловатую деталь — скулы, линию подбородка. Уже здесь казалось, что вместе с ним перестала дышать я. Но он все еще держание. Всего мгновение, за которое я успела подумать, что пронесло. Но нет. Едва видимые полоски вен на его лице почернели, а глаза налились кровью, скрывая полностью всю роговицу, а губы растянулись, оголяя полный рот удлинившихся острых зубов.

Одновременно с его рывком вперед, Леопольд резким движением оттолкнул меня в сторону. Я понимала, что делает он это для того, чтобы в порыве ярости Вагнер не навредил мне, но собственная неуклюжесть сыграла со мной глупую шутку.

Я поскользнулась на разлившемся молоке и, столкнувшись со стеной, в попытках удержаться за перила, развернулась и споткнулась о кошку Мурку. Опора была потеряна окончательно. Взмахнув руками, я, не успев пискнуть, полетела вниз по лестничному пролету.

Глава 8

Острая боль пронзила спину не давая возможности сгруппироваться. Удар о бетонные ступени обжег плечо и щеку, а я только и успела прижать подбородок к себе перед очередной встречей с лестницей. Но ледяные тонкие руки с силой подхватили меня и кто-то дернул вверх ставя на ноги. От головокружения я снова пошатнулась, но меня удержали.

— И вот тебя боятся все вампиры? — прошипела Мари, продолжая фиксировать меня у стены, пока я пыталась сморгнуть сыплющиеся из глаз искры, — Ты даже на ногах стоять не можешь.

— Я и лежа неплохо стреляю, — ухватившись за плечо вампирши, я еле ворочала языком, — дотащишь меня до двери?

Остатки надежды на что-то похожее на обычный вечер рушились с каждым вдохом. Вампирская раса существовала веками. Побеждала веками. Потому что они были сильнее, целеустремленнее. Потому что они не отступали от выбранных целей. Самсон разрушил несчетное количество жизней, выстраивая дорогу к своей абсолютной власти. И он ее получил. Сколько жизней он разрушил, прежде, чем Вагнер поставил его перед выбором? Или он, или Самсон.

Сейчас у меня не было сомнений — древнейший из когда-либо знакомых мне вампиров погиб, потому что решил так сам.

Сколько жизней разрушит Вагнер, прежде, чем умрет кто-то из нас?

— Гораздо с большим удовольствием я свернула бы тебе шею, — пробубнила Мари, а я почувствовала, как от брови по щеке вниз стекло что-то теплое.

И даже ощущение теплой крови на кожи не могло выдернуть меня в реальность. Я не видела ничего перед собой, двигаясь больше по инерции. Я вообще не знала, двигалась ли я или меня волочила на себе Мари.

— О, поверь мне, я понимаю, — улыбнулась я и поморщилась от натяжения в разбитой губе.

В подъезде так тихо, что я слышала, как испуганная Мурка мягко ступала вверх по ступеням. Ее биение сердца резало слух. Рваное дыхание Леопольда и писк перил, когда на них опиралась Мари, помогая мне идти наверх. Я смотрела только себе под ноги.

Я не могла никого больше видеть.

Я больше ничего не видела.

Как-то остро щемило в груди от понимания того, что с Леопольдом могло получится. Я ему нравлюсь, а он мне. Столько лет проведя в одиночестве, я наконец-то встретила человека, с которым мне интересно иногда даже просто молчать. Мне так нужна была эта поддержка — человек, с которым я могу разделить все. Который поймет мои чувства, потому что он тоже человек.

Попытки похоронить все мысли о неслучившимся просто увенчаются успехом. Очень легко не видеть свое разбитое сердце за будущими реками крови и горами тел.

Да, я не должна нести ответственность за чужие чувства.

Но как я буду жить с осознанием того, что создала второго Самсона?

Намного проще обвинить Вагнера, но спать-то как после того, как вместо дорогих мне людей начнут оставаться лишь разорванные трупы? Он не виноват — вот в чем весь ужас. Это его природа и он ничего не может с этим сделать. Вампиры чувствую так. Четыре сотни лет Самсон следовал за ним по пятам, уничтожая все, что было дорого Вагнеру.

Наверное именно поэтому вампиры не могли привязаться к человеку. Не так, как это происходило сейчас. Для сохранения межвидового равновесия. Ведь человек — смертен, а вампир — нет. Но со мной как всегда все пошло не так. Вмешавшись в саму людскую природу, “концентрат 47” во мне и кровь вампиров изменили гораздо большее, чем я могла подозревать.

Уничтожив одно чудовище, я просто отложила гибель всего людского рода на пару десятилетий. Ведь что произойдет с Вагнером, когда я… умру?