Полусвет. Страшный смешной роман

– текстанула она из машины.

Ее текст выскочил на айфоне, когда Загревский уже набирал Барвиху, чтобы отменить бронь. Он был зол на себя, на Наташу, на Самойлова – всегда ж говорил, что тот дурачок, – на весь мир. Но, получив текст Наташи и вспомнив про «инфу сотку», решил не спешить.

«Опоздаю, конференция затянулась.

Бронь на мое имя, сходи пока на

какую-то процедуру».

В Тель-Авиве в это время ноябрьское солнце уже разогрело день, Маруся и Ванечка шагали в обнимку на пляж.

«У рыжей мадонны новый мужик!»

«Опять скажешь, ничего не знаешь?»

Маруся показала айфон Ванечке – интересно, кто Мише поставляет разведданные, в натуре – агент Моссада.

«Ты Мише рассказала про Сашу?

_рожица_с_открытым_ртом»,

– остановившись на улице,

натюкала она Зое.

Непонятно, что отвечать Наумову. У того свой умысел, в котором не разобраться. В сущности, он веселый раздолбай, хоть, бывает, и подличает, но это жизнь. Если с каждым, кто подличает, в позу становиться, – лучше сразу в монастырь. Хотя в монастырях тоже интриги дай боже… А вот и Фокс прорезалась, как же без нее.

«На ДР встретила Маклакову.

С которой Мотя на мопеде

изучает быт азиатов

_эмодзи_три_пары_серых

_ладошек_пятерней».

Маруся не успела ответить, прилетело от Зои:

«Я не рассказывала, откуда он узнал?»

– Веселые шарады, – Маруся смеялась в голос. – Вань, не буду Наумову отвечать, пусть считает, что я не видела его месседж, я же его не открывала. И Корнелии не буду отвечать. И Зое не буду!

– Давай хоть сегодня от Зои отдохнем, – вздохнул Ванечка.

Зоя, не получив ответа от Жуковой, набрала Корнелию со словами, что у нее адский трэш. Куки призывала ее быть последовательной. Какая разница, откуда Миша знает про Сашу? Все равно все узнают, и это ж респект: родить не успела, тут же нашла себе нового мужика!

– Ему Жучка все выболтала!

– Она-то тут при чем?

– При том, что она – жучка, и вашим, и нашим. У меня что-то выведывает, тут же ей и Миша плачется.

– Когда он перестанет тебя заботить? Решили ведь: ты поставила точку, – продолжала Корнелия. – Сек, подожди…

– Я и поставила. Иногда переписываемся, и все. Слышишь меня?

«Зоя зла на тебя. Считает, что ты

слила #мишепросашу

_эмодзи_серые_ладошки_пятерней».

Доложившись Марусе, Куки переключилась было на Зою, но теперь завелась уже Жукова:

«Зоя спятила в своем Хьюстоне

_эмодзи_красная_

от_злости_рожица».

– Тебе-то как Миша все преподнес? – спрашивала Зоя.

– Что? – снова переключилась Куки. – Мотя сказал, что Сашу в Махачкале называют Байрамом…

– Самойлов в лоскуты был, что ли?

– Не больше обычного. Сначала пальцевал перед Загревским, потом привел Веронику и Маклакову скандалить. Может, это Маклакова рассказала Мише про Сашу?

– Может быть, она ведь дружит с Лизой тутошней…

Корнелия, слушая вполуха, строчила Матвею:

«Почему Сашу зовут Байрам?

_эмодзи_изумленные_синие_рожицы».

Устав от пляжа и очумев от московского вертепа, Ванечка заявил, что готовить сегодня не будет. «Пойдем, – скомандовал он Марусе, – съедим филе-миньон во французском ресторане на площади Рабина. На днях проходил мимо, изучил меню».

– Не знаю такого, – удивилась Маруся. – Это слева от мэрии?

– Смотря с какой стороны смотреть.

Они вышли из дома в надежде, что шарады кончились, сил же нет никаких. На полдороге у Маруси снова звякнул айфон:

«Жуковы, вы затаились?

Вам плевать, что в Москве пожар?» —

Миша не мог угомониться.

И уже после шампанского, когда им подали прекрасной прожарки филе-миньон – внутри розовый, но крови совсем чуть-чуть, – тренькнуло от Корнелии:

«Сашу зовут Байрам_три_обезьянки_

прикрывшие_мордочки_лапками».

Продолжая жевать, Маруся нашла старый месседж и сделала форвард:

«А Саша был точно не еврей…»

– Душа моя, так и будешь отмалчиваться? Всю ночь придумывала отмазку, почему не сказала мне про Зоиного нового мужика? – с утра пораньше Марусю принялся терзать Наумов. В чем ему не откажешь, так в том, что зрит в корень.

– Нечего особо рассказать. Какой-то Саша, вроде он Зою любит сильнее некуда… Миша, ты же разумный человек, отпусти вопрос, тут уже ничего не починить.

– Я никого так не любил, как Зою. Не полетел в Хьюстон только потому, что она стала все кромсать…