Полузабытая песня любви

– Да, это он, – произнесла Димити сдавленным голосом. «В нем воняет летом, и в нем чертовски холодно зимой, и здесь водятся пауки и мухи, и когда подтираешь здесь задницу, газетная краска оставляет черные следы на пальцах и не только на них, и здесь нет водопровода, чтобы чистая вода хлынула и смыла дерьмо, оно лежит под тобой дымящейся кучкой, которую можно увидеть и тебе самой, и всем, кто зайдет сюда после тебя. Таков мой чертов туалет. И такова моя чертова жизнь. Это вам не летние каникулы», – пронеслось у нее в голове. Но она ничего не сказала.

– О, я не имела в виду… – Щеки Делфины снова порозовели, и она огляделась по сторонам с беспомощной улыбкой. Казалось, девочка пребывала в растерянности. – Что ж, – сказала она наконец. – По-видимому, ты сегодня очень занята. Может, сумеешь выбраться завтра? Я имею в виду – сходить со мной за травами?

– Для этого я тебе больше не нужна. Ты знаешь травы достаточно хорошо.

– Да, но удовольствия гораздо больше, когда мы ходим все втроем.

– А яне считаю, что от этого удовольствия больше, – вставила Элоди.

– Нет, считаешь. – Делфина толкнула сестру локтем и нахмурилась, глядя на нее. Элоди слегка закатила глаза.

– Ну пожалуйста, пойдем с нами, Мици, – сказала она послушно.

– Нет, правда. Мы будем рады твоей компании.

– Ну, может быть, если мне удастся вырваться, – пообещала Димити.

– Тогда я буду ждать тебя дома, ладно? Пойдем, Элоди. – И сестры пошли прочь через двор.

К утру гнев Димити поутих, и она с удовольствием улизнула от Валентины, чтобы посетить семейство Обри. С минуту между ней и Делфиной чувствовалась напряженность, но потом они улыбнулись друг другу, и все опять стало как прежде. Они плавали в море, хотя оно было холодней, чем обычно, собирали травы и ходили в деревню покупать в магазине лакричные леденцы. Именно на этой неделе две вещи стали вызывать у Димити беспокойство. Во-первых, она видела, как Чарльз и Селеста разговаривали в деревне с одной приезжей парой, молодым человеком и девушкой. И не просто видела, как они беседуют, но и поняла, что девушка все время пялится на Чарльза и нарочито демонстрирует свое внимание к нему, словно яркую красную ленту в волосах, которой должен любоваться весь свет. А во-вторых, Димити заметила, что, хотя Чарльз уже несколько раз встречал ее этим летом, он до сих пор ни разу не захотел ее нарисовать. Валентину волновали деньги, а Димити хотелось чего-то большего. Ей не хватало его сосредоточенного внимания и того чувства, которое она испытывала, когда он рассматривал ее, а потом рисовал на бумаге. В такие минуты Димити ощущала себя куда более живой, куда более настоящей, чем обычно, и от мысли, что по какой-то причине она стала ему больше не нужна, внутри нее начинал ворочаться панический страх. Но Димити знала, что не может его ни о чем спросить. Не должна спрашивать.

Каждый раз, когда Димити оказывалась в одной комнате с Чарльзом, она следила за ним взглядом, старалась попасться ему на глаза и при этом принять красивую позу. Димити запускала пальцы в свои волосы и взъерошивала их, кусала себе губы и щипала щеки, как это делала Валентина перед приходом гостя. И хотя Чарльз, по всей видимости, ничего не замечал, Димити не раз обращала внимание на то, что Селеста смотрит на нее все тем же пристальным взглядом, и она была вынуждена отводить глаза из страха, что может себя выдать. Но чаще всего Чарльза не оказывалось дома. Он куда-то отправлялся один – еще до того, как Димити приходила в «Литтлкомб». В отчаянии она однажды утром поднялась до рассвета и стала ждать на подъездной дорожке, надеясь перехватить Чарльза, когда тот выйдет из коттеджа. Димити стояла на покрытой росой траве в промокших туфлях, ноги в которых совсем заледенели, и в ее голове теснились мысли о нем. Солнце едва показалось над горизонтом, когда он появился перед ней в рабочей одежде, в которой обычно писал маслом. Димити сделала шаг навстречу и остановилась перед ним, улыбаясь.

– Мици! – В том, как он это сказал, ей почудилась улыбка, и его приглушенный голос прозвучал в ее ушах счастливым и радостным громом. – Здравствуй, милая девочка. У тебя все в порядке?

– Да, – произнесла она и, затаив дыхание, кивнула.

– Хорошо-хорошо. Они там, в доме, даже еще не проснулись. Все крепко спят. Я бы на твоем месте дал Делфине еще часок сладко подремать и лишь тогда постучался. Она сказала, что ты скоро снова возьмешь ее собирать травы. Это так? – У Димити язык присох к гортани, и она смогла только кивнуть. – Чудесно. Ну, тогда желаю вам весело провести время. А bient^ot! [78]

Он закурил сигарету и пошел по подъездной дорожке широкими медленными шагами.