Полузабытая песня любви

Оставшись в одиночестве, Димити обхватила себя руками и постаралась преодолеть нахлынувшую на нее волну беспокойства. Она никак не могла решить, оставаться ей в комнате или выйти из нее, не зная, как правильно поступить, и не имея понятия, какие здесь существуют правила. Димити вышла на лестничную площадку и посмотрела вниз, во двор, где тихо журчал фонтан и все тот же кудрявый парень подметал пол жестким веником. До нее доносилось эхо приглушенных голосов. Слова сливались с журчанием воды, превращаясь в монотонный непонятный звук. Она обошла по кругу террасу, на которую выходили двери комнат, дивясь узорчатым изразцам и деревянной резьбе, любуясь двором посреди дома, а также небом над головой, чистым и синим. Димити никогда не видела такого прекрасного здания, не говоря уже о том, чтобы находиться внутри, а тем более жить в нем. В конце концов она набралась храбрости, чтобы спуститься вниз, но когда добралась до первого этажа, то увидела, что входная дверь закрыта. Убедившись, что поблизости никого нет, Димити подошла и подергала ручку, но дверь не поддавалась. Внезапно паренек-слуга появился рядом с ней и затараторил что-то, показывая очень белые зубы, которые выделялись на темном лице. Димити сделала шаг назад, и ее плечи коснулись двери. Мальчик улыбнулся и заговорил снова, на этот раз произнося нечто, имеющее куда более обычное, почти знакомое звучание. Это напоминало французскую речь, которую она иногда слышала от Чарльза и Селесты. Но хоть теперь Димити и различала отдельные слова, она все равно понятия не имела, что они значат. Девушка отскочила от паренька в сторону, затем повернулась и убежала обратно, вверх по лестнице.

После этого Димити провела несколько часов в полудреме на своем низком матрасе. Она просыпалась, глядела на потолок, опять засыпала и погружалась в один и тот же сон, в котором оказывалась затерянной среди огромных безводных пространств, которые они пересекли накануне, и ощущала, как ветер превращает ее в песок и развеивает по пустыне – песчинка за песчинкой. Шаги за дверью и внезапный стук разбудили Димити. Вошел Чарльз, даже еще раньше, чем девушка успела отозваться. Его нос и скулы слегка обгорели на солнце, волосы были мокрыми от пота и взъерошенными ветром. Димити вскочила на ноги, откинула назад волосы и постаралась собрать расползающиеся мысли. Она чувствовала головокружение и не могла точно сказать, оттого ли это происходит, что она слишком резко встала, или оттого, что на нее так сильно подействовал его вид.

– Мици! Почему ты здесь и одна?

– Все ушли к родителям Селесты, а я не могла пойти, потому что не являюсь членом семьи, – проговорила Димити, протирая заспанные глаза.

– Что ж, зря они оставили тебя здесь вот так, одну. Это несправедливо. Пойдем. Ты хочешь есть? Я собирался перекусить, а потом нанять мула и поехать к гробницам Меринидов [88], находящимся высоко над городом. Хотела бы ты отправиться туда вместе со мной?

– Да, – ответила Димити без промедления и только потом задумалась о том, как ей удастся сесть на мула в шерстяной юбке, не нарушив приличий.

Она последовала за Чарльзом, почти переходя на бег, чтобы не отстать от него, когда он шагал по пыльным улицам, все более углубляясь в самое сердце старого Феса. Она то и дело уворачивалась от напирающих на нее со всех сторон людей, двигающихся во всех направлениях, словно медленно ползущие змеи. Все они носили широкие одеяния – серые, светло-бежевые или коричневые. Цвета пустыни, подумала Димити. Казалось, краски камня, песка и осыпавшейся штукатурки каким-то образом просачивались в ткань. Небольшие лавчонки тянулись по обе стороны улицы, и товары, продающиеся в них, как правило, висели на крюках, вбитых прямо в наружные стены, отчего проход становился еще уже. Здесь продавались большие металлические тарелки и кувшины, ткани, огромные пучки сушеных трав, различные кожаные изделия, фонари, корзины, детали каких-то машин и всевозможные устройства непонятного назначения.

– Мы не станем заходить слишком далеко в эту часть города, – сказал ей Чарльз. – Рядом есть местечко, где мы сможем поесть, а один человек, живущий в соседнем доме, одолжит нам мулов на весь остаток дня.

Внезапно раздавшийся шелест крыльев заставил Димити посмотреть вверх. Ярко-белые голуби россыпью поднялись над крышей. За ними наблюдали две высокие женщины, стоящие на балконе, нависшем над улицей. Их кожа была черной, как смола, и на ее фоне украшения, висящие на груди и в ушах, казались еще более яркими, сверкая, как огонь. Димити глазела на них до тех пор, пока не налетела на шедшую навстречу женщину, закутанную с ног до головы, с лицом, завешенным серой тканью, и с ребятишками, уцепившимися за ее подол. На детях были широкие шелковые одежды лимонно-зеленого и буро-красного цветов, прелестные и изысканные, как крылья бабочек. Женщина с закрытым лицом что-то сердито пробормотала, а ее малыши смеялись и хихикали.

Свернув за угол на круто поднимавшуюся вверх мощеную улицу, Чарльз обернулся и сказал: