Полужизни

За административным корпусом обнаружилась короткая, метров в двести, тропа к указателю. Здесь было куда темнее – Саймон едва разобрал надписи на указателе. От длинного столба в разные стороны тянулись стрелки. На одной Саймон прочел – «Театр Сесили Вайерс», на второй – «Главное здание», а на третьей... Саймон вцепился в столб и провел по буквам пальцем: «Дарвилл». Ниже в том же направлении указывала стрелка с надписью «Уиндес».

Ведь так звали тех, кто купил картины Эйдена Сида и проживал по несуществующим адресам. В тишине и мраке Саймон стоял перед указателем, похожим на белое дерево с перпендикулярными стволу ветвями, и чувствовал себя идиотом, не знающим, что думать и что делать.

От указателя разбегались пять тропинок. Саймон попытался разглядеть, куда ведет каждая, но много ли разберешь в темноте? В итоге выбор пал на указатель «К конюшням»: вдруг в Гарстед-коттедже некогда жили те, кто ухаживал за лошадьми, почему бы и нет?

За полем асфальтовая дорожка сменилась грунтовой, но, к счастью, не исчезла вообще. Она провела Саймона через рощицу на другое поле. Лишь когда ноги вымокли до самых щиколоток, он понял, что шагает по траве. Где дорожка? Кончилась или он с нее свернул? Впереди маячили темные строения, и Саймон двинулся к ним. Конюшни... Читая надпись на указателе, Саймон думал, что конюшни давно превратились в учебное здание или жилой корпус, но сейчас с каждым шагом присутствие лошадей чувствовалось все явственнее. Здесь Гарстед-коттеджа не было.

Саймон уже хотел повернуть обратно, когда за конюшнями раздался сдавленный крик. Он побежал к приземистым строениям, огляделся по сторонам и не увидел абсолютно ничего.

– Эй, здесь есть кто-нибудь? – позвал Саймон.

Где-то захихикали, и он пошел на звук. Через несколько шагов Саймон налетел на жесткую сеть, которая отшвырнула его назад. Забор из сетки рабицы, по пояс высотой. «Черт!» – выругался Саймон и снова услышал хихиканье. Наконец на глаза попалось нечто, выделяющееся на фоне непроглядного мрака, – три ярко-оранжевые точки, словно приклеенные к деревьям. Это же огоньки сигарет!

Горящие точки стали маяками, Саймон зашагал к ним через рощицу. Он был еще далеко и не мог разобрать лиц, когда раздался голос:

– Сэр, извините нас, извините, пожалуйста! Мы признаем свою вину и чистосердечно раскаиваемся...

– Вы ведь должны нас наказать? – поинтересовалась другая девочка, превратив утверждение в вопрос. – Чтобы мы впредь не совершали таких непростительных ошибок

Девчонки снова захихикали, явно не веря в возмездие.

– Я не учитель, – успокоил невидимых во тьме нахалок Саймон. – Я из полиции. Хоть до одури обкуритесь, мне все равно.

– Мамочки, неужели во мраке ночи по доброму старому Виллерсу крадется полицейский?!

– Вот так дела! – воскликнула третья девчонка.

Тем временем Саймон приблизился и смог разглядеть лица. «Лет по шестнадцать, – решил он. – Ишь, в одних пижамах, ни курток, ни пальто! Ржут как лошади, а сами от холода трясутся!»

– Я ищу Гарстед-коттедж, – сказал он.

– Тогда что здесь делаете? – с презрением спросила одна из нарушительниц.

– Здесь ему лучше! Вы же не хотите попасть в лапы к Кровавой Мэри, да, дядя полисмен?

– Таша!

– Что? Конечно, не хочет! Она жуткая, отвратительная карга!

– Вы о Мэри Трелиз? – вскинулся Саймон.

– Девочки, вдруг она его подружка?

– Или он арестовать ее хочет?

– Где Гарстед-коттедж? – снова спросил Саймон. – Не покажете?

Девчонки издевательски захмыкали.

– Ну конечно! И завуч не убьет нас, если поймает среди ночи в одних пижамах...

– Кровавую Мэри испугалась! Я отведу вас, дядя полисмен, только сигаретку докурю!

– Ну и трепло ты, Флавия! Будто сама ее не боишься!

– От трепла слышу!

– Почему ее нужно бояться? – спросил Саймон, искренне надеясь, что Нил Даннинг не приедет именно сейчас и не застанет его в темной роще с тремя полуодетыми малолетками.

– Господи, он же не в курсе!

– А вы поверите, если скажем?

– Мэри отлавливает девочек, убивает и пьет их кровь!

Девчонки так и прыснули.

– Эй, а она вообще существует? Я в глаза ее не видела, хоть с тринадцати лет здесь торчу!

– Нет, по правде Мэри никого не убивает и кровь не пьет, но из дома выходит исключительно по ночам...

– Что тут странного? С таким лицом я бы и ночью не выходила!

– Мэри голодом себя морила, а когда сошел жир, лицо сморщилось и стало как у столетней карги. Вот это чистая правда!

– Мэри – живая легенда Виллерса.

– Истории о ней передаются из уст в уста, из поколения в поколение... – фальшиво-взрослым голосом пропела маленькая нахалка, изображая учительницу, и подружки покатились от хохота.

– Заткнись, убожище! Не дай бог разрешение на отлучку из-за тебя потеряю!

– Если поможем полиции, нас наказывать не станут!

– Обе заткнитесь! У дяди полисмена нет времени цацкаться с маленькими девочками! В общем, точно мы не знаем...

– Еще как знаем! И мисс Уэстуэй об этом говорила, и миссис Дин...

– Все это мерзотные сплетни!