Полвека в океане. История рыбных промыслов Дальнего Востока в рассказах, очерках, репортажах

19 апреля 1986, суб. Субботник всесоюзный сегодня. А вчера отчалил я из Находки на РТМ «Писатель» в Южно-Курильскую экспедицию (ЮКЭ), но не ивасёвую, а минтаевую. Переговоры с японцами о взаимной рыбалке дважды провалились, потому и не работала ивасёвая наша чуть не полгода. Сейчас – на 3-м раунде переговоров – столковались, наконец: японцы взялись за кальмара и приморских рыб, а мы – за ивасёвую мелочь у японских берегов. В Краковке забункеровались водой и устроили помойный день, как сказал капитан.

Прогулялись поперёк моря миль 200, аж до банки Кашеварова, что у северного Сахалина. Это мы бегали от шторма (на юго-западе Камчатки срослись два циклона-близнеца по 980 миллибар, стали сиамскими), море разболтало до 7-метровых волн, бегали в лёд в поисках условий для перегруза, но во льдах клало под ветром с борта на борт так, что книги со стола слетали.

Ровно месяц в море. И – ничего, кроме рдо министру и в газеты: водная проблема нынче острее ещё, чем раньше в Охотоморье.

27.04.87. Через 3 дня должны закрывать наш Притауйский промысловый район. Переловили больше квоты на 800 тысяч тонн! В приловах немало было сельди в последние дни…

Неподалёку – за Камчаткой – работала Беринговоморская экспедиция, тоже минтаевая, и там тоже были свои флагмана. Немного южнее трудилась Курильская (минтаевая же) экспедиция – со своим флагманским легионом. Еще южнее – Южно-Курильская ивасёвая, разумеется, со своим. И так далее по карте вниз – до Антарктиды и вправо – до Америки.

Между прочим, это епархия-акватория только «Дальрыбы». А есть еще «Севрыба», «Запрыба» и «Азчеррыба»…

В общем, юноше, обдумывающему морское житиё, советую не портить глаза и смотреть не на солнце, а в сторону близлежащей акватории, где флагманов – так уж говорится – как грязи.

Минтай, Минька, Митька голубоглазый (у него, у свежепойманного, глаза действительно голубые), кормилец. Лет двадцать назад его не считали за рыбу и пускали только на тук и кормовой фарш для скотины. Потом он заполнил все дальневосточные моря, процеженные тралами и неводами до самого дна, и рыбаки в шутку (горькая шутка) назвали его рыбой века. Добрую-то рыбу извели. Увы, не съели, а извели, потому что путь её «на стол народный» от сетей столь же долог и полон потерь, как от революции до коммунизма. Поймали сто тонн, а выясняется, что картонных ящиков для мороженой рыбы и банок для консервов – тю-тю, на десять только тонн. Случалось, правда. И наоборот – «затоваривалась тара», на промысле незыблемо царил закон: не понос – так золотуха. То соли не подвезут, то этикеток для консервов (важней соли считалась причина), то долго не разгружают плавбазы и плавзаводы, забитые готовой продукцией по самые мачты, то дизтоплива нет, то пресной воды, без которых ни туды и ни сюды. И девяносто из ста пойманных тонн возвращались Нептуну. В непотребном, разумеется, виде: после суточного и долее катания в трюмах.

Но что там Митьку жалеть, когда мы ежегодно проваливаем на Камчатке лососёвые путины. По тем же самым причинам, да, многоразовые грабли. А ведь лосося если не выберешь сколько наука рекомендует, то в нерестовых речках заморы случаются. Но и заморы – не венец для наших дальрыбовских мудрецов. Вот живые рубиновые россыпи сгноить – это да. Это и Крезу слабо. Разве что Плюшкину родимому по плечу. Не поверил бы, но видел своими глазами, как протухли в Курильске десятки бочек и чанов красной икры, которую не сумели вовремя вывезти на материк.

Так чего уж тогда, скажите, плакать по Митьке? Его покуда навалом, его покуда как грязи. Минтай-мамай повалил, селёдку задавил, говорят рыбаки.

Вон сколько имён у минтая: Минька, Митька, Мамай, Рыба века. Мало! И москвичи-минрыбхозовцы, благодарные Митьке по гроб (Митька ж вал даёт, план-премии, план-регалии и даже…), присвоили ему императорское имя – Константин! Не верите – загляните в министерскую бумагу под названием «Код видового состава объектов промысла», она на каждом судне в радиорубке висит. Там «тётки», в основном: сельдь – Анна, треска – Зинаида, краб, и тот – Ульяна. А вот минтай – византийский император. И неспроста, не от фонаря, между прочим.

В скобочках, заметили, стоит «даже…» и опять же неспроста стоит с тремя точками: бывший рыбный министр Каменцев, которого наш дальневосточник сменил, взлетел на минтаевом туке так высоко, что оттуда и Тихий океан, наверное, лужей кажется. Это когда нарисовался Агропром и с ходу на всю страну рявкнул «Даёшь!», рыбный министр самопервым взял под козырёк: «Есть! Даём!». И выдал «для нужд Агропрома страны» полмиллиона тонн кормовой рыбной муки, пустив в шнеки тукомолок три миллиона тонн разнорыбицы под «кодовым» названием – минтай. Вот и ответьте теперь на такой вопросик: ну кто ещё, кроме самого императора, способен такого министра так вознести во мгновение ока?

Ох, и я взлетаю, кажется, не туда на этом самом Митьке-Константине. За язык у нас бить ещё не разучились…