Полвека в Туркестане. В.П. Наливкин: биография, документы, труды

Преимущественными способами передвижения туземной женщины являются: на близких расстояниях – хождение пешком, а на далеких – езда на арбе. Гораздо реже она ездит верхом на лошади. (Ездить на ишаках у женщин не принято.) В этом последнем случае она никогда не отправляется одна. В седло садится муж, сын-подросток или кто-либо из других родственников, а она усаживается позади него, на крупе лошади, поверх сложенного одеяла или другой подстилки. В одиночку верхом на лошади (на мужском седле) ездят обыкновенно одни лишь киргизки и цыганки.

Раньше мы упоминали уже о тех условиях, при которых женщина появляется на базаре; вместе с тем сказано было также и о том, что как религия, так равно и приличие требуют, чтобы женщина, выходя на улицу, не только закрывала бы свое лицо, но еще заботилась бы и о том, чтобы из-под чимбета и паранджи не было б видно ее всегда почти ярких нарядов. Это последнее правило соблюдается далеко не всегда. Замечая, что поблизости нет мужчин, женщина отбрасывает на голову чимбет, открывает лицо и часто на поворотах улицы не всегда успевает вновь закрыть его, встретившись с мужчиной. При встрече на людных улицах знакомые женщины, узнавшие друг друга по одежде или по голосу, подходят друг к другу совсем близко, становятся лицом к лицу, слегка приподнимают чимбет и, поболтав немного, расходятся. Обниматься при встречах на улицах, так же как это делается при встречах на дому, не принято. (Давно не встречавшиеся мужчины обнимаются и на улицах; иногда для этого и не слезают даже с лошадей.)

Вступать в разговоры на улице с незнакомыми между женщинами неприличным не считается. Так, напр., очень часто случалось, что к одному из авторов, к жене, ходившей под таким же чимбетом и паранджи, как и у сартянок, на улице подходили совершенно незнакомые женщины, спрашивали, почем брался кумач на рубашку или адряс на бешмет, осматривали и то и другое и затем отправлялись своей дорогой.

Вместе с тем приличие требует, чтобы женщина не разговаривала на улице с мужчиной даже при условии закрытого лица. Если муж, например, встречает свою жену на улице и имеет надобность сказать ей что-либо лично, то он делает это так, чтобы разговор не был замечен прохожими; он говорит ей негромко и смотрит при этом в сторону.

Женщинами низших классов туземного общества, а в особенности в кишлаках, все вышеперечисленные приличия в большей или меньшей мере игнорируются, однако же только в отношении своих единоплеменников; завидев русского, сартянка по меньшей мере сторонится и тщательно закрывает лицо, причем нередко прислоняется к стене, уткнувшись в нее последним, или же опрометью бросается назад или в сторону и скрывается в первую встречную калитку; часто случается, что сопровождающие ее дети не успевают улепетнуть вслед за ней и поднимают тут же, на улице, рев и вой. Реже, когда сартянка замечает, что на улице нет никого, кто мог бы осудить ее поведение, она не только не бросается бежать от русского, но, наоборот, отбрасывает чимбет и разглядывает проезжающего с замечательно добродушным любопытством.

Сартянка тоже, как и сарт, очень большая охотница до всевозможных зрелищ и увеселений, которые она называет общим именем тамаша (развлечение), а еще больше любит она праздники и разного рода праздничные сборища.