Полвека в Туркестане. В.П. Наливкин: биография, документы, труды

Одним из прямых последствий малой подвижности населения была между прочим чрезвычайная скудость географических и этнографических сведений. Кроме сартов, киргизов, татар и евреев, туземец хорошо знал только индусов, которые наезжали сюда частью в качестве торговцев, а главным образом – в качестве ростовщиков[514]. Немногим приходилось видеть китайцев, дунган и калмыков, очень немногие имели представление о туркменах, персах, турках и арабах. Все лишь понаслышке знали о существовании урусов (русских) и фарангов, под именем которых смутно представляли себе всех вообще западноевропейцев, не делая еще различия между фарангами и инглисами, причем из всей этой аморфной массы не менее смутно и бесформенно выделялся рум, ассимилировавший в себе представления о Византии, о Греции, о Риме и о современной Турции. Столь же смутные представления имелись о Персии, Малой Азии, Абиссинии[515] и Египте. Большинство под именем хабаш разумело и абиссинцев, и негров; под Мисром[516] разумели и Каир, и весь вообще Египет.

Вместе с тем этого пробела не могла возместить и тогдашняя местная гражданская наука, так как положение ее было поистине печальным. При багдадских халифах мусульманские ученые, вследствие установившихся тогда постоянных сношений с Индией и с Византией, с одинаковым усердием и интересом изучали и двигали вперед как богословскую и юридическую науку (шариат), так равно и многие отделы науки общей или гражданской, к числу которых следует прежде всего отнести математику, астрономию, географию, медицину и философию.

Впоследствии, по мере перемещения центра умственной жизни мусульманства все далее и далее на восток, сначала в Персию, а затем и в Среднюю Азию, в Бухару и Самарканд, доминирующее значение получил исключительно шариат, а гражданская наука постепенно превратилась в жалкое искажение на особый, мусульманский лад обрывков, клочков того, над чем столь усердно трудились когда-то багдадские мусульманские ученые.

Достаточно сказать, что здесь, в Средней Азии, совершенно замерли прежние знания астрономии и даже математики. Ко времени нашего прихода сюда ученейшие из местных ученых уже не знали не только алгебры и геометрии, но даже и теории дробей; они знали только четыре действия с простыми числами.

В сочинениях по географии, трактующих землю как пл оскость, окруженную горами и подразделяющуюся на семь климатических полос, говорится об островах, населенных людьми с собачьими головами, о деревьях, на которых вместо плодов вырастают живые скорпионы, и о других подобных же небылицах.

В совершенно таком же положении находились (и находятся) и другие отрасли научного знания, за исключением истории, арабского языка и шариата. (Говоря о науке и научной литературе, мы умалчивали пока о литературе общей, в особенности персидской, о которой будет упомянуто ниже.)

Несмотря на столь печальное положение науки, с нашей точки зрения, местная мусульманская школа, существующая на средства, разновременно жертвуемые частными благотворителями (и приходскими обществами), – сильная своей численностью[517], не только процветала, но еще имела и громадное народно-воспитательное значение.

(Подробное исследование образовательной и воспитательной роли туземной школы см. в нашей статье «Что дает среднеазиатская мусульманская школа в образовательном и воспитательном отношениях», помещенной в «Туркестанском литературном сборнике в пользу прокаженных», 1900 г. [518])

Представителями местной мусульманской школы являются мактаб и Мадраса.

Мактаб – приходская школа, в которой дети обучаются грамоте, получая вместе с тем первоначальные представления о главнейших религиозных обязанностях мусульманина, каковы ежедневная пятикратная молитва (намаз) с предшествующим ей омовением и пост, а также и основные представления о Боге, о существе ислама, об ангелах, о загробной жизни и т. п.

В Мадраса, высшей мусульманской школе, учащиеся, муллы, изучают арабский язык, священный в глазах мусульман, так как на нем написаны Коран и книги шариата, и шариат, включающий в себя религиозное (каноническое) право, постановления, касающиеся разного рода юридических действий, личное и семейное право и государственное. Кроме того, в Мадраса изучаются также логика, догматика и диалектика.

До поступления в Мадраса, что происходит обыкновенно не ранее 15-летнего возраста, туземный мальчик в религиозном отношении остается полуребенком, в большинстве случаев очень индифферентно относящимся к исламу, ибо семья и начальная школа дают лишь очень слабую подготовку для будущего постепенного превращения его в истого мусульманина.