Полый человек

Смогу ли я? Добраться до одежды? Вести машину? Оторваться от копов?

Вероятно.

Ты действительно собираешься стащить шестьсот долларов из кошелька Брэдли?

Вероятно. Его мать компенсирует пропажу раньше, чем Брэдли успеет рассказать копам, что случилась.

А ты знаешь, куда направляешься, черт бы тебя побрал?

Нет.

Джереми вздохнул и открыл глаза. Через небольшую щель в ширме он видел голову и плечи умирающего ребенка, с которым делил палату. Мальчик выглядел ужасно, но из мыслей медсестер и врачей, подслушанных днем, Бремен знал, что это не только из-за травм. Мальчик – Робби… фамилия вылетела из памяти – был слепым, глухим и умственно отсталым еще до того, как после избиения оказался здесь.

Кошмар, который мучил Джереми во время дневного сна, отчасти объяснялся гневом и отвращением одной из медсестер, которая старалась уделять больше внимания Робби. Мальчика обнаружили в деревянном туалете на берегу реки в восточном Сент-Луисе. Трое ребятишек, игравших на пустыре, услышали странные звуки, доносившиеся из туалета, и сказали об этом родителям. К тому моменту, когда санитары достали Робби из переполненной фекалиями ямы, он пролежал там больше двух дней. Его жестоко избили, и шансов выжить у него почти не было. Медсестра плакала, жалея мальчика… и молила Бога, чтобы тот скорее умер.

Судя по тому, что знали врачи и медсестры, полиция не нашла мать и отчима Робби. По мнению врача, на чьем попечении находился этот ребенок, они и не слишком старались.

Бремен сидел, прижавшись щекой к стеклу, и думал об умирающем мальчике. Он вспоминал о смертельно больных детях, которых видел в «Мире Уолта Диснея», и о кратких мгновениях покоя, которые подарил им с помощью телепатической связи. Во всем его бесцельном, эгоистичном бегстве от самого себя те несколько минут были единственными, когда он помог кому-то, сделал что-либо, а не просто жалел себя. Вспоминая те мгновения, Джереми снова посмотрел на Робби.

Мальчик лежал на боку, наполовину прикрытый одеялом. Его лицо и верхняя половина тела освещались мониторами над его головой. Скрюченные, похожие на когти и словно изломанные пальцы Робби застыли на простыне; запястья выглядели тонкими, как у ящерицы. Голова ребенка была неестественно вывернута, из разбитых губ торчал язык. Лицо в синяках и кровоподтеках, нос явно сломан и расплющен, но Джереми почему-то подумал, что глазницы, которые как будто пострадали больше всего, всегда были такими – запавшие, черные, с тяжелыми веками, лишь наполовину закрывавшими бесполезные, похожие на белые камни глаза.

Робби был без сознания. Бремен не улавливал сигналов его сознания – даже болезненных снов – и очень удивился, когда из мыслей медсестры узнал, что в палате есть еще один пациент. Такого полного отсутствия нейрошума Джереми не наблюдал ни у одного человеческого существа. Робби был просто пустым, хотя из мыслей врачей Бремен знал, что приборы регистрируют активность его мозга. Более того, электроэнцефалограмма показывала высокую активность в фазе быстрого сна. Бремен терялся в догадках, почему ему не удается увидеть сны мальчика.

Словно почувствовав, что за ним наблюдают, Робби дернулся во сне. Черные волосы на его голове росли какими-то клочками, и в других обстоятельствах это показалось бы Бремену забавным. Хриплое дыхание, не похожее на храп, с шумом вырывалось из разбитых губ умирающего ребенка, и его тяжелый запах чувствовался в противоположном конце палаты.

Джереми покачал головой и посмотрел за окно, со всей ясностью осознавая сложившуюся ситуацию.

Не жди, когда Берчилл и парень из ФБР вернутся утром с вопросами об убийстве миз Морган. Уходи сейчас.

И куда?

Подумаешь об этом потом. Просто вали отсюда.

Бремен вздохнул. Он уйдет позже, перед тем, как на дежурство заступит утренняя смена и в больнице начнется суматоха. Возьмет «Вольво» интерна и продолжит свой путь в никуда, без направления, без цели. Просто будет терпеть эту жизнь.

Джереми оглянулся на мальчика, лежавшего на кровати. Поза ребенка и непропорционально большая голова напомнили ему об упавшем с постамента бронзовом Будде, которого они с Гейл видели в монастыре неподалеку от Осаки. Этот ребенок был слепым, глухим и умственно отсталым с рождения. А что, если Робби извлек некую глубинную мудрость из своей долгой изоляции от мира?

Ребенок дернулся, пытаясь ухватить простыню пожелтевшими пальцами, громко пукнул и снова захрапел.

Бремен вздохнул, отодвинул ширму и сел на стул у кровати мальчика.