Полынь – трава горькая

Праздник Победы. День воспоминаний. Так было многие годы. И сейчас он позволил памяти окунуться в прошлое. Перед ним, как на экране, проплывали картины прожитых лет. В последнее время он стал забывать лица жены, сына, невестки. Да и многих других, с кем пришлось прожить бок о бок. Но все чаще вспоминалось детство, и война.

Сколько ему было лет? Иван не помнил. Да и не хотел считать. Последний раз, когда он сидел за столом и все гости желали ему долгих лет, было так давно, что он с трудом вспоминал, было ли это. Не важно. Все это давно уже было не важно. Ему это было не интересно и не нужно.

По телевизору начался праздничный парад, посвящённый Великой Победе.

В полной тишине, чётко печатая шаг, на площадь выходит знамённая группа, одетая в форму бойцов Красной армии 1941 года. Первым выносят флаг победы. За ним флаги и штандарты фронтов.

Знамённая группа остановились напротив праздничной трибуны.

Голос диктора за кадром:

– 22 июня, 1941 немецко-фашистские войска вторглись на территорию СССР. Началась Великая Отечественная война. Четыре года.1418 дней и ночей наша страна, напрягая все свои силы, не щадя самой жизни, приближали этот день – день Победы. И этот день настал. Высокую цену заплатил Советский народ в этой войне. Около тридцати миллионов жизней были отдано на алтарь Победы. Но наши отцы и деды выдержали и победили…

– На праздничной трибуне – президент.

– Дорогие соотечественники! Сегодня мы отмечаем самый святой для нас праздник – День Великой Победы! И мы благодарны тем, кто подарил нам свободу, заплатившие самую высокую цену – своими жизнями. Но они твёрдо знали, за что воевали, и ради чего заплачена такая цена…

– Впервые, трибуны для почётных гостей, где традиционно размещались ветераны Великой Отечественной Войны и труженики тыла – пустуют. С прискорбием, я вынужден сообщить, – накануне ушёл из жизни последний ветеран ВОВ.

Дед Иван встрепенулся на этих словах.

– Последний? Как последний? А я?

– Навеки останутся в памяти наши деды и прадеды, не щадившие своих жизней во имя великой цели. Во имя Победы. И наша священная обязанность, навсегда сохранить память о них. И это в наших силах. Почтим память всех погибших и всех не доживших до этого дня минутой молчания.

Слышен стук метронома.

Камера медленно проплывает над почётными трибунами, где расположили фотографии фронтовиков из семейных альбомов и из архивов военных корреспондентов.

Море фотографий.

Море красных гвоздик.

– Подвиг их бессмертен. Память о них – вечна. С праздником вас дорогие соотечественники. С днём Великой Победы! Слава народу – победителю!", – закончил свою речь президент.

Диктор объявляет.

– Парадный расчёт знаменосцев перестроился перед почётными трибунами. На брусчатку Красной площади вступили колонны военнослужащих различных родов войск, торжественным маршем отдавая воинские почести знамёнам Великой Отечественной Войны и фотографиям фронтовиков.

На экране шёл парад. Звучали военные марши. Дед Иван смотрел на стройные ряды военных, проходящих по красной площади, а видел себя, четырнадцатилетним летним мальчишкой, лежащим в пыльном бурьяне, скрюченный беззвучным плачем. На фоне полыхающих домов по деревне разъезжали немцы на мотоциклах. То и дело стрёкот двигателей мотоциклов прерывались выстрелами и гортанными, радостными выкриками немецких солдат.

Так для Ивана началась война. Он дотемна пролежал в канаве, а потом ушёл в лес. Несколько дней он скитался вдали от дорог и деревень, пока его полуживого не подобрали бойцы красной армии, выходившие из окружения во главе с молодым лейтенантом.

Дед Иван смотрел на проходившую по Красной площади военную технику под комментарии диктора и вспоминал.

Однажды их отряду, удалось уничтожить два грузовика с немецкой пехотой. Захватили двух пленных. Мужчину и женщину. Солдата допросили и расстреляли в кустах. С женщиной, одетой в блузку, сшитой в полувоенной манере, но без погон, и в строгой, серой юбке чуть выше колен, красноармейцы не знали что делать. На все вопросы она или плевалась, яростно и с презрением смотря на своих мучителей, или озлобленно ругалась сквозь стиснутые зубы.

Лейтенант с досады чертыхнулся.

– Ну что ты будешь делать, а? Что с ней делать? Тащить с собой? Куда? Тьфу, блин… – И откуда ты только такая взялась?

– Лейтенант, отдай её мне, – вышел вперёд один боец. – Я её разговорю. Не разговорю, так согреюсь, – хмыкнул он.

– Да, делай что хочешь, – лейтенант махнул рукой и отошёл.

Боец подошёл к пленной, остановился. Оглядел с ног до головы. Немка, исподлобья глядевшая на него, гордо вскинула голову и выкрикнула:

– Швайне!!!

Боец поднял руки и двумя резкими движениями, разорвал её одежду так, что немка осталась стоять почти голой. Но головы не опустила. И стиснув зубы, жгла его взглядом.

– Ну, начнём. Поманеньку,– Боец отступил на шаг, оценивающе оглядывая почти голую пленницу.

– Что, не нравлюсь? Сучка фрицевская? Напрасно. Мы счас разомнёмся. По чуть-чуть. Все. По очереди. А потом ещё. И ещё…

Боец начал демонстративно – медленно и бесцеремонно гладить и ощупывать обнажённую девушку.