Полыновский улей

Был у гитлеровцев прекрасный наблюдательный пункт — колокольня. Расположенная на бугре, высокая, она давала возможность глубоко заглядывать в расположение советских войск. И, как ни странно, в эту колокольню ни разу не попал ни снаряд, ни мина. Фашисты не понимали, в чем дело, пока кто-то из офицеров не объяснил, что колокольня древняя и представляет для русских историческую ценность.

Наблюдатели и корректировщики поселились за старыми каменными стенами прочно и удобно. Они чувствовали себя в полной безопасности.

Когда взвод наших разведчиков проник подземным ходом в подвал колокольни, свободные от дежурства на НП гитлеровцы и повара трех кухонь, прятавшихся за колокольней, собирались ложиться спать. Один из фашистов уже лежал и пиликал на губной гармонике. Остальные подпевали хриплыми, нестройными голосами.

Капитан Чухнин подождал, пока последний солдат взвода не пролез через узкий лаз тайного входа. Разведчики бесшумно окружили центральный отсек, в который вели четыре низкие сводчатые арки.

— Прекратить концерт! — негромко, но внятно произнес по-немецки капитан, появляясь в центральном отсеке.

И разом все четыре арки ощетинились дулами автоматов. Фонари, висевшие под сводом, освещали спокойные лица разведчиков.

— Будет шум, — перестреляем всех! — просто, по-домашнему, предупредил капитан и добавил: — Руки!

Ошеломленные гитлеровцы подняли руки, а тот, что играл на гармошке, вытянул их перед собой. Гармошка осталась во рту и попискивала в такт порывистому испуганному дыханию.

Капитан посмотрел на гармошку, усмехнулся, ткнул фашиста автоматом в живот и спросил:

— Сколько солдат наверху?

Гитлеровец вытолкнул языком гармошку.

— Трое...

— А вокруг колокольни?

— Часовые... Два...

Капитан подал знак. Часть разведчиков исчезла в темноте. Оставшиеся собрали оружие гитлеровцев и вывели их из подвала в подземный коридор. Вскоре приволокли туда же двух часовых и трех наблюдателей. Ни одного выстрела не раздалось под сводами старинной колокольни. У телефонных аппаратов уселись переводчики, специально присланные из штаба дивизии для участия в операции. На редкие вызовы зуммера они отвечали по возможности односложно:

— Яволь!..

Разведчики капитана Чухнина заняли вокруг колокольни круговую оборону, а прибывшие саперы соорудили легкий помост, лестницу и все это опустили в колодец. Теперь переход из нижней галереи в верхнюю стал удобным и более надежным, чем веревка, привязанная Васей.

Операция началась ровно в полночь. А к двум часам в тылу врага сосредоточился довольно большой отряд автоматчиков. В 2 часа 30 минут дружно заговорила советская артиллерия. Били точно, первыми залпами накрывая цели, отмеченные разведчиком Смоляковым. В три часа началась атака. Гитлеровцы ожидали ее, зная, что артподготовка обычно предшествует штурму. Сотни осветительных ракет взмыли в небо над передним краем. Заработали фашистские пулеметы. Но неожиданный удар в спину, со стороны колокольни, заставил их замолчать. В гитлеровской обороне образовалась брешь, в которую устремились штурмующие подразделения советской пехоты.

С каждой минутой расширялся прорыв. Командир дивизии вводил в бой все новые и новые части.

* * *

Артиллерийская канонада долетела и до пещеры, где лежал Смоляков. Глухо, затаенно загудела земля. Разведчик приподнял голову.

— Стреляют! — успокаивающе произнесла Люба. — Может, даже и наши... Вася с Ериком, может, дошли...

Смоляков не верил в такую возможность. Да и Люба не верила. Когда фашисты застрелили Дарью и подожгли дом, девочка подумала, что Вася пойман. Но где же Еремка? Почему не тронули его родителей?

Люба ничего не сказала Смолякову. Она даже находила силы, чтобы подбодрить раненого.

— Как жиманут километров на десять, — мечтательно сказала она, — так мы с вами у своих и очутимся!

Разведчик вздохнул и опустил голову. Далекая канонада взволновала его. Ему не лежалось. Он проклинал свое бессилие. Чтобы хоть чуточку забыться, он попросил Любу рассказать что-нибудь.

— А что? — оживилась девочка. — Я, кажется, все вам рассказала! А выдумывать не умею... Вот Вася — тот на ходу может придумать любую историю.

— Это верно, — согласился Смоляков, вспомнив, как Вася ловко врал солдатам про самогон, про Стоедова. Мысли вернулись к событиям прошлой ночи. — Что же он делал на улице? — спросил разведчик.

— Вася?.. А это у него такая привычка: как шум в деревне, так он на улицу выбегает.

— Зачем?

— Так... На случай!.. Однажды солдаты еще за кем-то гнались. А Вася как заорет страшным голосом! Гитлеровцы побежали на крик. Вася — раз, и домой! А тот, за кем гнались, успел скрыться.