Ползла по небу черепаха

– Успокойтесь, мамаша, ничего страшного! Все дети болеют! – на пороге улыбнулся он, глядя на замученную, не спавшую ночь Наташу. Она от изумления не нашлась что ответить. Мамаша? Ей не понравилось, что ее назвали так. В голове застучала кровь. Ребенка захотелось бросить в кроватку и пойти быстро вымыть руки. Ощущения возникли непроизвольно. Тут же позвонила Оле и потребовала приехать. Наташа не знала, для чего это сделала, порыв произошел неконтролируемый, странное слово «мамаша» взбудоражило натянутые нервы. Оля приехала к вечеру, привезла большую сумку картошки, две банки яблочного варенья и банку соленых огурцов.

– Лучше бы захватила меда! – огрызнулась Наташа.

– Где я тебе его возьму?

– Нашла бы! Твоя дочь заболела! Неужели негде купить?

– Денег нет.

Голос Оли усталый, равнодушный. Она покачала головой, глядя на Кристину, которая страдала на руках у Наташи, пытаясь уснуть.

– Почему дети ловят вирусы? Кристинка, скорее всего, в детском саду заразилась!

– Взрослые тоже болеют.

– Зря я приехала, Витьку еще заражу, не дай бог! Меня мать убьет!

– Ты не останешься?

Наташа рассчитывала, что Оля останется ночевать и поможет с больным ребенком, а на утро заберет ее к себе. Наташа и вещи приготовила. Но Оля сомневалась, кусая губы, будто раздумывала.

– Остаться никак не могу.

– А что мне делать?

– Да что ты так нервничаешь? Подумаешь, вирус! Кристинка не первая и не последняя. Поболеет немного, и пройдет. Тебе же врач сказал не волноваться.

– Да, сказал.

– Вот видишь! Все хорошо будет. А я остаться никак не могу. Сама понимаешь, там сын. Еще не хватало, что и он сляжет с вирусом! Я не выдержу, точно тебе говорю. И так вся на нервах!

И в душе Наташи разливалась горячая лавина разочарования. Она понимала, что отныне забота о девочке лежит только на ее плечах. Оля не станет помогать. В ее глазах не было беспокойства. Она неловко сидела на стуле и вздыхала, то и дело поглядывая на настенные часы.

– За лекарствами могу сходить.

– У меня все есть.

Наташа страдала от отчаяния, ей требовалась помощь, но напрямую с сестрой не говорила. Было унизительно просить ее остаться, потому что она видела явное нежелание делать это. Наверно, Оля мечтала о новой жизни, пыталась что-то сделать, найти работу или выйти замуж. Предугадать ситуацию было несложно, но Наташа сопротивлялась. Ей хотелось думать, что сестра чем-то занята. Чем-то важным, и это что-то пойдет на пользу семье и детям. Но когда Оля поднялась с места, случилось непонятное, она вдруг побледнела. Тяжело задышала ртом, закачалась, схватившись за грудь. У нее закружилась голова, и она снова тяжело опустилась на стул.

– Кажется, у меня грипп начинается… Господи, только этого не хватало!

Сердце у Наташи упало. Ей были слишком знакомы эти симптомы.

– Ты ела что-нибудь? – спросила она, уговаривая себя, что просто ошиблась. Она устала и много часов не спала. Нервы взвинчены. Тяжесть засыпающей Кристины давила на руки.

– Нет, от одного слова меня тошнит. Точно грипп!

Оля снова попыталась встать, но вдруг охнула, зажала рот рукой и бросилась в туалет. Стало тихо. Монотонно тикали часы. Кристина уснула, но Наташа боялась отнести ее в кроватку, прижимала к себе, думая о том, что пригласить сестру было плохой идеей. Лучше не видеть ее и ничего не знать. Пусть уезжает! Квартира заполнилась тишиной, и под тиканье часов Наташа начала засыпать. Напряжение отпустило. Оля появилась перед ней неожиданно.

– Мне лучше, – сообщила она. – Наверно, съела что-нибудь несвежее на вокзале.

– Что-нибудь?

– Да, сосиску в тесте покупала.

Наташа поднялась со стула, на котором сидела и осторожно отнесла ребенка в комнату. Положила в кроватку со всеми предосторожностями, чтобы не разбудить, и укрыла теплым одеялом. Она вернулась через несколько минут, потирая затекшие руки. Остановилась посреди кухни и сказала абсолютно безразличным голосом:

– Значит, сосиской отравилась?

– Возможно, но уже все прошло, – Оля утерла со лба пот и попыталась улыбнуться. Наташа не ответила на улыбку, ее губы презрительно изогнулись.

– Ты беременна.

Оля замерла, обдумывая ледяные слова, на лице отразилась насмешка. Обозначение положения сближало, провоцировало на откровенный разговор. Но Оля еще колебалась, стоит ли говорить. Мысли будоражили воображение, но разложение моральных устоев произошло намного раньше, поэтому не было стеснительного замешательства, слез и раскаяния.

– Так заметно?

– Да.

– Хочешь спросить, кто отец?

– Нет, – Наташа покачала головой. Она действительно не хотела. Это не имело значения. Она устала, и у нее были совсем другие заботы. Ей не хотелось брать на себя груз новых проблем. Хотелось проводить сестру и лечь спать. Каждая минута отдыха дорога, пока лекарства действуют, и Кристина спит.

– Правильно. Это знать ни к чему.

Оля достала сигареты, прикурила дрожащими руками и шумно выдохнула дым, прижавшись к стене. Улыбнулась, как ей показалось, надменно.

– Только не смей меня жалеть!

– А разве это нужно? – все так же тихо и безразлично говорила Наташа. – Обычно в таких случаях приносят поздравления.

– Но от тебя я их не услышу.