Помагифлексим?

Школа, в которую я ходил – максимально деревенская. Там изучались только самые необходимые навыки и не больше. Возможно, потому что даже сами учителя многого не знали. То, что я был оборотнем, некоторых одноклассников пугало. Но так как я вёл себя довольно прилично, то конфликтов не возникало. У меня даже имелись друзья.

Прелинг, кстати, тогда ещё никакой не устраивали, если тебя это очень интересует. Потому что оборотней, населяющих Андеадлинг в те времена, было так мало, что они даже не смогли бы образовать полноценную стаю. Моим вожаком был отец. Он учил меня охотиться, ориентироваться по Луне и звёздам, контролировать свою волчью форму в обычное время. Это были незабываемые уроки.

Словом, я жил, и моя жизнь ничем не отличалась от жизни Андеадлингского подростка в девятнадцатом веке. И, как это водится, в возрасте четырнадцати лет, я впервые влюбился. Её звали Ангелина. Она была просто волшебной. Но, она входила в число тех, кого пугало то, что я оборотень. Она-то была человеком. Я пытался добиться её всеми способами: дарил подарки, писал стихи, сколотил из сосны гитару и сочинил для неё балладу, звал её во всевозможные красивые уголки Безмолвного леса. Но, как это водится, я ей был не по нраву. В конечном итоге она выбрала какого-то деревенщину Маврикия и ходила с ним везде. А я оставил эти бесплодные попытки до поры до времени, хоть и продолжал тайно вздыхать по ней и провожать глазами каждый раз, когда видел.

С Готикой мы наших игр не прекращали. Продолжали рыться на чердаке нашего домика, находя каждый раз то игрушку, то книжку, то украшение какое. А однажды Готика нашла человеческий пистолет с единственной пулей в барабане. И мы решили поиграть в русскую рулетку. А что? Для нас обычные человеческие пули опасности не представляли. На мне всё заживало, как, простите, на собаке, а от Готики вообще рикошетило, она же вампир. Ну и, что называется, дострелялись.

Единственная пуля в барабане была серебряной. Первые два выстрела оказались холостыми, третий же – оказался с пулей. Серебро очень быстро отравило мой организм. И я, ожидаемо, погиб. Своих похорон я не помню. Мне жаль отца. Даже не могу представить, каково это: потерять любимого сына навсегда. Мы не увиделись с того момента ни разу.

Что произошло дальше? А дальше моя жизнь разделилась на «до» и «после».

Глава II

декабрь 1877 года

Оскар очнулся в замкнутом и мрачном пространстве. Было нечем дышать, пахло землёй. Парень догадался, что находится внутри гроба. Неужели он выжил? Рана же была сквозной, кажется.