Помаши рукой знакомой звезде (СИ)

   Вечером они и вправду встретились в парке, долго гуляли по дорожкам, болтали с друзьями, а потом медленно побрели домой. И никого не удивило, что Люба и Саша были вместе, ведь они всегда были друзьями. А потом он не остановился у двери подъезда и зашел в его темную пустоту вместе с ней. Она этому не удивилась, потому что уже давно почувствовала, что так и будет. Какое-то время они постояли молча, понимая, что пора прощаться, но не делая к этому никаких попыток, потом он обнял ее, такую тоненькую и нежную, и прошептал срывающимся голосом:

   -Не бойся, я тебя никогда не обижу...

   Так они стояли долго. Он - чему-то радуясь и умиляясь, крепко прижимая ее к себе и время от времени проводя рукой по ее волосам, она - думая о том, что кончилось то время, когда могла спокойно дышать в его присутствии, и удивлялаясь, что это когда-то было возможным.

   Он так и не поцеловал ее в этот вечер, хотя понимал, что она не была бы против, но так неожиданно тихи и полны нежности были эти минуты, что сердцу не хотелось ничего большего, а девушка была благодарна ему за это, потому что и так кружилась голова от его тепла, шепота и запаха кожи.

   Первое сентября было богато на неожиданности: во-первых, у них появилась новая учительница по литературе, во-вторых, она стала их классным руководителем, в-третьих, пришли два новых ученика. Девочку звали Светой, и была она самой обыкновенной серенькой мышкой, а вот парень... Высокий, рано повзрослевший, он казался старше своих лет. Его все знали, однако неясно было, почему он перевелся из другой школы. За глаза его называли почему-то Карамбой, знали, что он дружит с ребятами старше себя, что немногословен и что рядом с ним часто можно было видеть уже успевшую побывать замужем Ирку Королеву.

   За парты рассаживались долго и шумно. Карамба с новенькой оказались за пустующей первой партой у учительского стола, потому что зашли в класс позднее всех, а остальные расселись по желанию - это тоже было привилегией выпускников.

   Новая учительница, Ольга Климентьевна, на учительницу не походила: невысокого роста, почти болезненно хрупкая, с кожей, не тронутой загаром, мягким голосом - она вызывала какое-то неосознанное желание защитить ее. Когда учительница начинала говорить, тихо, немного нараспев, казалось, что она говорит именно с тобой. Стоило ли удивляться, что вскоре среди мужской половины класса не было человека, который посмел бы не выучить урок или чем-то иным огорчить ее. Между собой ученики, не сговариваясь, стали называть ее просто Ольгой, потому что это русское имя настолько весомо и емко, что звучит хорошо и неоскорбительно для женщины любого возраста даже без отчества.

   Карамба даже и не понял, как произошло, что все его мысли и желания сосредоточились на ней. Он с нетерпением ждал появления Ольги в классе и радовался, что волей случая оказался за первой партой, потому что имел возможность чуть не каждый день видеть ее так близко и замечать каждую мелочь. И неважно, что девчонки жаловались, так как из-за его широкой спины плохо было видно написанное на доске, и просили его пересесть, он умел не слышать то, что не хотел.

   На уроках, не смея поднять на нее глаз, он рассматривал Ольгу из-под полуопущенных ресниц, и ничто не ускользало от его внимания: ни выбившаяся из прически прядь волос, ни свежий маникюр, ни маленькое чернильное пятнышко на пальце. Все казалось таким милым и наполненным каким-то тайным, понятным только ему, смыслом.

   Он и не заметил, как начал все чаще, глядя на нее, играть в изобретенную самим же игру под названием "Сегодня я бы хотел"... А хотелось ему многое: и поцеловать каждый ее пальчик, и положить руки ей на плечи, и разгладить тоненькие морщинки на лбу... Хотелось много, да что толку от этих желаний... Он и рад бы был прекратить это так неожиданно ставшее почти болезненным наваждение, но не мог, как иногда не мог отказать себе в удовольствии подняться из-за парты сразу после звонка и, пока она разговаривала с другими учениками, встать за ее спиной, делая вид, что тоже хочет о чем-то спросить, наклониться и украдкой вдохнуть запах волос и духов, ставший уже таким знакомым. От этого начинала кружиться голова, и он на ватных ногах выходил из класса.

   Карамбе даже в голову не могло прийти, что все уже давно догадываются о его чувствах и гадают, чем все закончится. Но если бы даже и знал, то нисколько не обеспокоился, потому что вряд ли нашелся бы человек в классе, который смог заговорить или пошутить на эту тему. Все знали, что с Карамбой шутки плохи.