Помеха справа

До позднего вечера наши смартфоны звякали, дисциплинированно оповещая владельцев о происходящем в домовом чате. Неугомонная Маринка снова взбудоражила народ, спросив, нет ли у кого хорошей фотографии Анжелы: подписчики в соцсетях резонно указали ей на то, что объявление о найденной собачке надо бы дополнить портретом потеряшки.

Народ у нас заводной!

Все тут же забыли, что почти договорились оставить Анжелу себе, и устроили настоящий баттл папарацци.

Бедную собаку на ее новом лежбище не сфотографировал только ленивый, но хорошего снимка ни у кого не получилось: уже стемнело, в подъезде не хватало света, да и сама Анжела, сначала мокрая, а потом всклокоченная, была не фотогенична. Хотя красно-зеленый плед Лосевых и наша изумрудная туристическая пенка смотрелись неплохо – в шотландском стиле.

«Давайте устроим фотосессию Анжелы завтра во дворе, – наконец написал в чат Колян, утомленный бесконечным звяканием приходящих сообщений и картинок. – Сири обещала, что будет ясный солнечный день».

Сири оказалась авторитетом, под давлением искусственного интеллекта энтузиазм соседей угас, в чате стало тихо, и в урочный час у нас был объявлен отбой.



Глава 3

Спокойной ночи не получилось.

Далеко за полночь, когда погасли даже окна студентов, квартирующих в первом подъезде, мирные жители нашего дома были подняты по тревоге.

Не буду врать, я не воздвиглась в первых рядах. Муж и сын меня опередили, отреагировав на вой сигнализации так, как и положено автовладельцам: прыжком из постели и забегом к окну с видом на своего стального коня.

Другие собственники машин, ночующих во дворе, поступили аналогично, так что, когда я протиснулась между своими богатырями, чтобы из нашей ложи бельэтажа взглянуть на сцену, из открытых окон дома там и сям кукушечками высовывались другие зрители.

– А что случилось? – спросила я, потому что суть и смысл представления сразу понять было сложно.

Во дворе разноголосо выли три или четыре машины. Между ними, приседая и взмахивая руками, метался одинокий гражданин в роскошной пижаме из синего шелка с вышивкой в виде розовых цветов сакуры и в бюргерском ночном колпаке с помпоном. Хореография этого артиста выглядела хаотичной и невнятной, миманс с третьего этажа без оптических приборов разглядеть не получалось, а монолог заглушали сирены.

– А ты не видишь? – Колян, удивительно быстро разобравшийся в ситуации, сокрушенно поцокал языком. – Золотухин автоугонщика спугнул!

– Он вроде не такой страшный, – я повнимательнее посмотрела на мужика в цветах сакуры.

Точно, это был Петр Золотухин. Если бы не ночной колпак, при взгляде сверху я бы сразу признала соседа, потому что он лыс, как Фантомас.

– Спугнул не Петр, – возразил папе сын. – Вы посмотрите, посмотрите!

Мы посмотрели – Золотухин прекратил метаться по двору, жестикулируя и, судя по незакрывающемуся рту, вопя, как певунья-танцовщица в индийском кино, и пал на колени. Простер руки!

– Очень драматично, – прокомментировала я.

Тут на доступный для обозрения участок двора с подъездной дорожки кавалерийской рысью вынеслась рыжая собака. Вмиг домчав до коленопреклоненного Золотухина, она с разбегу ткнулась в его открытые ладони мордой, которая незамедлительно была покрыта на диво страстными поцелуями. Затем Петр вскочил и резко поменял стилистику своего выступления, изменив болливудскому кино с российским фольклором: пустился в пляс, размахивая платочком.

– Да выключите вы сигнализации! – крикнула я в окошко, досадуя, что вой сирен заглушает не столь громкого Золотухина.

«Вяк! Вяк! Вяк!» – соседи-автовладельцы один за другом усмирили свой истерящий транспорт.

В наступившей тишине стало слышно, как Золотухин грозится кого-то найти и порвать, как тузик тряпку. Систему образов ему явно навеяли Анжела и ее добыча: лоскут, которым он размахивал, сосед получил от собаки.

– Но без либретто эту оперу не понять, – признала я задумчиво.

– Петь, что случилось-то? – первым потребовал объяснений дядя Боря Трошин.

Он уже успел закурить и теперь взирал на солирующего Золотухина с добродушным видом генерала из «Особенностей национальной охоты».

– Только без мата! Тут дети, – успела просительно вставить Катерина Челышева.

– Без мата не получится, – Петр развел руками – зажатый в пальцах лоскут затрепетал флажком. – Какая-то с-су…

– Сущность! – быстро подсказала я неругательное слово.

– Она самая, – Золотухин признательно кивнул мне. – Замки мне хотела суперклеем залить! Промазала, слава богу и нашей собаке, только на дверь накапала.

– О, Робин Гад опять проявил себя! – Колюшка хлопнул в ладоши, но тихо, чтобы не расстроить своей неуместной радостью соседа.

– Так что, Анжелка прогнала поганца? – пыхнув цигаркой, благодушно поинтересовался дядя Боря. – Ну, не собака – золото…

– Цены ей нет! – пылко поддакнул Золотухин, нашел взглядом собаку и послал ей звучный воздушный поцелуй. – Один замок левой двери на «Ровер» с заменой под десятку обошелся бы, а у нас тут три машины…

– Лучше меньше, да лучше! – веско, как тот киношный генерал, изрек дядя Боря Трошин и, выбросив в окно окурок, со стуком закрыл раму.