Поместье Кларенс (Айви)

Хотела ли она этого? Трепет пронзил ее тело, точно так же, как в их первую ночь две недели назад, когда они наблюдали, как другая пара занималась сексом на стоянке «Измены».

— Когда-нибудь. Скоро. — Он надавил пальцем глубже, ее мышцы напряглись от вторжения, затем он ослабил вторжение и вернулся к ее щели. — Тебе нравится эта идея, не так ли?

— Я… — Она не смогла заставить себя сказать «да», поэтому кивнула.

— Грязная девчонка, — пробормотал он ей в шею, когда его палец скользнул по ее клитору. — Ты позволишь мне развратить тебя, рыжик?

— Да. — Она выгнулась от его прикосновения, покачивая бедрами под его рукой.

— Сними свой… — Прежде чем он успел закончить, воздух пронзил звонок его телефона. — Черт. Не обращай внимания.

Кассия крепче сжала его, поглаживая, пока он ласкал ее пальцами. Только вот телефон продолжал звонить, и в тот момент, когда прекратил, он зазвонил снова.

Эдвин выругался и бросился к прикроватной тумбочке, зажимая переносицу, когда отвечал.

— Сейчас неподходящее время. Я перезвоню… что? Я тебя не понимаю.

Краска отхлынула от его лица.

— Притормози, мам. Скажи это еще раз. Что случилось с Зейном?

Глава 29

Элора склонилась над унитазом, выташнивая свой завтрак.

Она не была беременна. В мусорном ведре было три отрицательных теста на беременность, чтобы доказать это.

Нет, у нее было разбито сердце.

Именно этим объяснялась постоянная тошнота в течение последних двух недель. С того момента, как она вышла из дома Зейна, ее организм отказывался от пищи, как будто наказывая ее за неправильное решение.

— Уф. — она вытерла рот и заставила себя встать, шаркая к раковине, чтобы почистить зубы. Снова.

Она только смыла зубную пасту с губ, когда до ванной донесся звук распахивающейся двери ее спальни.

— Элора!

— Стучи, Айви. — Сегодня у нее не было сил общаться со своей подругой.

— Элора!

В голосе Айви прозвучала нотка паники, которая заставила Элору выпрямиться. Она бросилась к двери и распахнула ее как раз в тот момент, когда Айви собиралась постучать. Рука ее подруги замерла в воздухе.

Лицо Айви было бледным. Слезы размазали тушь по ее щекам.

— Что не так? — спросила Элора, чувствуя, как у нее внутри все сжимается. Было всего несколько причин, по которым Айви могла плакать. Было всего несколько человек, по которым Айви могла плакать.

Либо что-то случилось с Франсэс, Джеффом или Эдвином. Либо что-то случилось с Зейном.

Еще больше слез полилось из глаз Айви, когда она прикрыла рот рукой, чтобы заглушить рыдание.

— Скажи мне. — Элора схватила Айви за плечо, встряхивая.

Айви опустила руку, дав волю очередному рыданию, а затем сообщила новость, от которой мир перестал вращаться.

— Зейн. Он попал в аварию на мотоцикле.

У Элоры болели колени.

После того, как Айви рассказала ей о несчастном случае с Зейном, она рухнула на пол, ударившись коленями о кафель.

Не успела Айви сообщить ей эту новость, как Эдвин в панике пробежал трусцой по ее спальне в поисках своей сестры.

Именно Эдвин поднял Элору на ноги. Затем он отвез их в больницу, где они просидели в холодном зале ожидания семь часов.

Элора выбрала стул в самом дальнем углу комнаты, у окна. Холодный воздух просачивался сквозь стекло, и благодаря коротким ноябрьским дням на улице наступила ночь. Уличные фонари освещали парковку. Вдалеке завыла сирена скорой помощи, ее тон менялся по мере того, как она приближалась все ближе и ближе к отделению неотложной помощи.

Она не могла унять дрожь. У нее стучали зубы. Ее ноги подпрыгивали на полу, усиливая боль в коленях. Все, что ей было нужно — это встать и пройтись по комнате, но она изо всех сил старалась слиться со стенами.

Чтобы остаться незамеченной для семьи Кларенсов, собравшейся в противоположном конце зала ожидания.

Эдвин держал Айви под мышкой. Близнецы опирались друг на друга с тех пор, как приехали этим утром. Мать Зейна была такой расстроенной и растрепанной, что Элора сначала с трудом узнала ее.

Светлые волосы Елены были собраны в узел, который распустился и теперь висел криво. Если она и нанесла макияж этим утром, то он был смыт слезами. И вместо отглаженных слаксов, кашемировых свитеров и жемчужных ожерелий, которые Элора видела на ней всякий раз, когда Елена тайком выбиралась из кабинета отца после перепихона, на ней были свободные кремовые спортивные штаны и такая же куртка на молнии. На ее рукаве было пятно от кофе, оставшееся после того, как Эдвин принес ей чашку ранее, а руки Елены так сильно дрожали, что она пролила его на себя.

Потом был Дэвид.

Элора не видела его с тех пор, как узнала о том, что он отец Лукаса.

В то время как его жена была в отчаянии, Дэвид выглядел так, словно у него просто был долгий рабочий день в офисе. Галстук был ослаблен, небрежно болтаясь на шее. Верхняя пуговица его накрахмаленной белой рубашки была расстегнута, а рукава закатаны до локтей. Его пиджак висел на мягкой спинке стула. Но в остальном он выглядел как более старая версия Зейна, за вычетом татуировок.

Очевидно, у Элоры и ее матери был свой типаж.

Эмоции боролись в ней, когда она смотрела на него. Она не доверяла себе, чтобы заговорить.