Поместье Лейкседж

Я тут одна. Но это не совсем так. Ощущаю чье-то присутствие – я уверена, что за спиной кто-то стоит. Но, когда поворачиваюсь, ощущение ускользает. И, как ни ищу, я не могу никого найти. Только проблески. Только намеки. Тени и звук капающей воды. Постоянно рядом и одновременно и здесь, и не здесь. Я никого не вижу, но чувствую. Оно наблюдает за мной. Оно… выжидает.

Вдоль берега что-то лежит. Окутанное чем-то белым, похожим на ту ткань, которой была покрыта мебель в комнате. Я делаю неуверенный шаг навстречу. Это люди. Укрытые тканью, они лежат неподвижно и не дышат. Все четверо.

Спутывая мне волосы, поднимается ветер. Он захватывает ткань, скрывающую крайнюю фигуру, и слегка откидывает ее. Я не могу на это смотреть. И не могу не посмотреть. Медленно опускаюсь на колени. Камешки у меня под коленями острые. Влага с земли просачивается в мою кожу. Волны плещутся о берег.

Я хватаюсь за ткань. Тяну и тяну, пока она полностью не оказывается у меня в руках.

Под ней – мальчик. Его кожа бледная, а темные волосы раскиданы по лицу. Он совсем ребенок. Наверное, младше или того же возраста, что была я, когда заблудилась в лесу посреди зимы. Пятилетний Роуэн Сильванан – неподвижный, замерзший и мертвый.

Он садится и смотрит на меня. Струи воды льются у него изо рта и из носа. Его бледные и прозрачные глаза закатываются. Он кашляет и задыхается. Вода начинает чернеть. Ее струи стекают по его коже. Озеро начинает шипеть и бурлить. Волны накатывают на берег. Проносятся мимо него, мимо меня.

Тьма – та же самая тьма, которая сочится от него, – распространяется по озеру.

Три тела, оставшиеся на берегу, захвачены волнами. Одно за другим они тонут, опускаясь все глубже и глубже. Его отец, его мать, его брат исчезают под водой.

Тьма поднимается, как туман. Она охватывает озеро, берег, деревья. Я закрываю глаза, обездвиженная и отчаявшаяся в ловушке последнего мгновения, а потом тьма охватывает и нас.

Затем я снова оказываюсь в доме, на лестнице под сводчатыми окнами. Стекло еще теплое от остатков тепла летнего дня. Небо темное. Новая, темная луна. На полпути к следующему ритуалу.

Я вытираю глаза. Я просыпаюсь – просыпаюсь – но мне кажется, что сон все еще не отпускает меня. Раздаются шаги. Я смотрю через резную балюстраду и вижу внизу Роуэна. Он закутан в плащ, капюшон накинут на волосы. В руках у него сосуд со свечой. Пламя крошечное, как волшебный свет.

Через несколько секунд я слышу скрип кухонной двери.

Я спускаюсь по лестнице. Моя ночная рубашка кружит вокруг меня, словно мотылек в темноте. Кухня освещена тлеющими углями и догорающей алтарной свечой. Дверь наружу открыта.

В саду жарко, и ударившее в лицо тепло немного меня бодрит. Мир потихоньку приобретает резкость. Вдалеке на дорожке маячит силуэт Роуэна. Я иду за ним, петляя, ощущая под неустойчивыми ногами острый гравий.

Спотыкаюсь о разросшуюся траву и влетаю в заросшую плющом стену. Иду дальше, упираясь о нее, чтобы удержаться в вертикальном положении. Спустя несколько шагов форма стены под моей рукой меняется, и плющ уступает место железу. Среди зелени спрятаны ворота. Они заперты.

Я всматриваюсь сквозь витые прутья и вижу смутные очертания фруктового сада: ветви, окрашенные ночной тьмой в индиго, и россыпь полевых цветов, разросшихся за пределы своих деревянных ограждений.

Сад. Здесь есть еще один сад, скрытый за стеной.

Где-то впереди сапоги Роуэна сильно царапают усыпанную гравием дорожку. Я слежу за ним. Он проходит мимо ворот, мимо плюща, туда, где стена упирается в уже знакомое место.

Озеро.

Вода тихо шепчет. Я уже была здесь, но не заходила дальше того места, где стою сейчас. Делаю неуверенный шаг на почерневшую землю. Я моргаю, и кажется, что земля движется. Меня охватывает дрожь, когда я думаю о том, как она разверзлась. Как она противостояла Ариену и Кловер.

Роуэн подходит к тому месту, где во время последнего ритуала в земле была вырезана печать. Озеро начинает шевелиться, как будто вода подзывает его к себе. Он скидывает капюшон и ступает на мокрую темную грязь. Он проводит рукой по распущенным волосам и тяжело вздыхает, а затем лезет в карман и достает нож.

Земля под ногами словно дышит. Она голодна.

Нет, нет, нет.

– Стой!

Я бегу к нему. Грязь засасывает мои ноги. Холодно и мерзко.

– Подожди, не делай этого!

Он поворачивается, пораженный. Я хватаю его за руку. Его лицо, скрытое спадающими волосами, напряженное и мрачное. Он вырывается из моих рук.

– Виолетта, отойди от меня, сейчас же!

Волна накатывает на наши ноги, затем отступает с глухим шипением.

– Что происходит? Что ты делаешь?

Он изо всех сил пытается заговорить, но умудряется выдавить лишь одно слово:

– Десятина.

Звук его голоса почти теряется среди шума волн. Десятина. Я думаю о Греймере. О столах на деревенской площади. Банках с вишней. Сиропе и сладостях. Я думаю о Роуэне в ночь ритуала, с багровыми глазами и пятнами теней. Он стоит на коленях, а земля поглощает его.