Поместье «Снигири»

— С кем оба они разговаривали, — дополнила Лена. — Я всё равно собиралась связаться с инспектором Ковалем, вот пусть он по официальным каналам и выясняет, что и как. Точнее, кто и с кем.

— Ну так давай, звони!

Разговор с инспектором был коротким. Закончив его, Лена осмотрела свою крохотную армию и сообщила:

— Завтра из Москвы приедет маг льда, который должен восстановить сообщение. То есть, мы уже не будем отрезаны от всего вокруг. Информацию об Артуре и о собеседнике Тороканова он обещал сообщить сегодня вечером.

— Отлично, — кивнул Андрей. — Что ещё у нас есть? Что-то скажешь по результата осмотра?

— Могу сказать примерное время смерти — между часом и двумя ночи, по температуре тела. По всей вероятности, причиной смерти был удар тяжёлым тупым предметом… или удар о такой предмет, если она упала и ударилась головой, например, о лёд на дорожке. Тело точно не перемещали, я сужу по крови под ним. Но окончательно всё станет ясно при вскрытии.

— Понятно… ну что же, первичную информацию мы собрали, можем заняться тем, зачем приехали.

— Поместьем? — спросил внимательно слушавший Гай.

— Да.

— Тогда у меня есть новости.

Лена, собиравшаяся причесаться, резко повернулась от зеркала.

— Новости? По продаже?

— Скорее по непродаже, — хмыкнул пикси. — Я говорил с Мефой…

— С кем? — перебил Андрей.

— С Мефодием Варламовичем, домовым здешним.

Беланович покачал головой, но ничего более не сказал. Подождав ещё пару секунд, Гай продолжил:

— Так вот, Мефа, как и прочие постоянные обитатели Снигирей, категорически против продажи. И не потому что так уж сильно все они любят Вадима — он, откровенно говоря, так себе хозяин. Вся засада тут в завещании…

— Чьём?

— А помнишь, упоминалась Наталья Константиновна, великий селекционер?

— Двоюродная бабушка?

— Именно! Так вот, имение-то она племяннику Виталию, конечно, завещала, но с большими оговорками. В частности, семья должна в течение пятидесяти лет поддерживать её розарий и вывести хоть один устойчивый сорт. А если по истечении пятидесяти лет это не будет сделано, то вся семейная удача уйдёт в сточную канаву. Это дословная цитата из текста завещания.

— А они и розарий загубили, как я понимаю, и вообще не особо Снигирями занимались… — задумчиво сказала Лена. — Только насчёт удачи не очень понятно, вроде бы отец Вадима был игроком, и не слишком везучим. Раз кредиты брал?

— Невезучий игрок кончил бы жизнь в той самой помянутой сточной канаве, — возразил Андрей. — А этот выигрывал чаще, чем проигрывал. Настолько чаще, что был обвинён в шулерстве, вызвал обвинителя на дуэль и ранил в руку.

— Кстати, а когда Виталий Снигирёв умер?

— М-м-м, не помню. Может, и до нашего знакомства, Вадим его никогда не упоминал.

— Надо выяснить, — Лена кивнула своим мыслям. — Гай, что ещё удалось узнать? Со мной домовой говорить отказался.

— Так ты не о том спрашивала, — пикси отмахнулся с точно рассчитанной долей пренебрежения, ровно настолько, чтобы это было заметно, но недостаточно для обиды.

— А о чём было надо?

— Дело в том, что Мефа — он именно домовой. За пределами главного строения он не властен, даже баня и сараи уже не его. Поэтому он многого не знает. А ты задавала ему общий вопрос — почему не удаётся продать? Причина ведь не обязательно в доме…

Лена и Андрей переглянулись, и он сказал:

— Ну, никто и не обещал, что будет легко. Значит, надо искать текст завещания и расспросить Вадима об отце.

— И ещё о том, почему он даже не стал пытаться исполнить условия, оговорённые в этом тексте.

— Да, ты права.

Взглянув на часы, он добавил:

— Скоро ужинать позовут, вот после ужина я с ним и поговорю.

— Ну вот, опять! — Гай надулся. — Вам, значит, телячьи котлеты, а бедный маленький пикси питайся сухой корочкой, пропадай тут в одиночестве, в голоде…

* * *

За ужином было тихо. Молчали все, кто собрался в большой тёплой столовой главного дома, разве что иногда слышалась просьба передать соль или хлеб, да и то, произнесённая полушёпотом. Впрочем, это-то было естественно и ожидаемо, всё-таки суток ещё не минуло после того, как одну из них нашли во дворе, валяющейся лицом вниз в кровавой луже. Но напряжение словно висело над сотрапезниками, и Лена, разрезая телячью котлету, поглядывала на них, пыталась понять, в чём дело. Наконец поймала взгляды, которыми обменялись Софья Яковлевна и Владимир Марков, и поняла: столовую наполняла взаимная ненависть. Словно магический купол, она накрывала сидящих за столом, сгущала атмосферу до состояния киселя и не давала дышать. Вне этого воображаемого купола оказались они с Андреем и Лиана, полностью погружённая в свои мысли, явно невесёлые. А вот Вадим, вопреки её ожиданиям, то и дело одаривался неприязненными взглядами то со стороны Льва Яковлевича, то от кузена Юрия.

Яблочный пирог пахнул упоительно, самовар поблёскивал толстыми боками, на сливочном масле выступили капельки… Когда гости один за другим стали прощаться и уходить из-за стола, Лена заметила, что куски пирога остались практически на всех тарелках, кое у кого и нетронутые.

Наталья Петровна, недовольно бурча что-то себе под нос, начала убирать это всё.