Поместный собор Русской Православной церкви. Избрание Патриарха Пимена

Надо было спешить на всенощную Вознесения в церковь в Сокольники, и на этом наш длинный и интересный разговор закончился. Мы опоздали на пять минут, что было неловко, так как нас ждали со «встречею». По дороге в машине я думал о моем разговоре с митрополитом Никодимом. Впечатление было сложное, но не вполне отрицательное.

27 мая

На следующее утро, в праздник Вознесения Господня, я служил в церкви Святителя Николая в Кузнецах у о. Всеволода Шпиллера. Я проповедовал на тему праздника и не касался предстоящего Собора. В начале литургии, хотя мы служили соборно с о. Всеволодом, другими священниками и диаконом, я обратил внимание, что служат не архиерейским чином (без каждения на малом входе). Я подумал, что это простая оплошность, и настоял, чтобы мне дали трикирий и дикирий. Произошло некоторое замешательство как среди священнослужителей, так и на клиросе, среди певчих. Отец Всеволод сказал: «Ну что ж, Владыко, если Вы хотите служить архиерейским чином, тем лучше. Будем служить! Я очень рад».

И далее все пошло гладко. Все это странное замешательство, как потом выяснилось, исходило из Иностранного отдела. Оказывается, было дано распоряжение: в связи с приездом многих архиереев на Собор и с невозможностью обеспечить должное архиерейское служение – служить не архиерейским чином. Возникла большая путаница и неразбериха в связи с гостями, приехавшими на Собор. Иностранным отделом был выработан такой порядок: архиереям, живущим в России и приехавшим в Москву в эти предсоборные дни, когда не начались еще официальные торжества с их богослужениями, было предписано ходить в Патриарший Елоховский Собор. А приехавшим из-за границы архиереям предоставлялась возможность служить в других московских церквях. Дабы они там могли, каждый в отдельности, возглавлять церковные службы. Впрочем, некоторые объясняли это желанием изолировать заграничных архиереев от местных.

Это подтвердилось и маленьким инцидентом после службы у о. Всеволода.

В конце службы о. Всеволод сказал мне, что, к его сожалению, он не может, как он всегда делал при прежних моих приездах в Москву, пригласить меня после литургии пить чай на его «колокольне». Там у него была устроена небольшая квартира, где он раньше жил. Он, смущаясь, сказал, что это предписание от Иностранного отдела получили все «местные» архиереи: после богослужения никаких приемов не устраивать «гостям», а отправлять их сразу в гостиницу. Отец Всеволод Шпиллер объяснил это тем, что для удобства работы Иностранного отдела, гораздо лучше держать приезжих в изоляции от народа и местных архиереев. Лишние разговоры, расспросы людей и их вопросы накануне Собора могли привести к неожиданным последствиям… «Каким?» – подумал я.

После завтрака я решил отправиться в гости к моему старшему брату Игорю Кривошеину. Но неожиданно я почувствовал себя определенно плохо. Я чувствовал недомогание уже и после службы, но думал, что это пройдет, когда я поем. У меня совершенно не было аппетита, и я буквально заставил себя позавтракать. К моему брату предстояло ехать довольно долго, через всю Москву, около сорока минут. В машине я почувствовал себя еще хуже. Какое-то странное состояние: не то от начинающегося гриппа, не то тошнота, как от отравления; мысли в голове путались и вертелись вихрем. При этом у меня возникло крайне нервное состояние: звук машины и уличный шум превращались в какую-то назойливую дикую музыку. Я начинал впадать почти в полусон с видениями, сливающимися в реальность, и… в галлюцинации. Я был почти уверен, что это был результат большого нервного напряжения – одни разговоры накануне с митрополитами Никодимом и Филаретом многого стоили. К тому же, физическая усталость от длинных праздничных богослужений, недосыпания и т. д. Ко всему прочему, резко переменилась погода – подул сильный ветер, похолодало, пошел дождь и загремел гром. «Все это мне подействовало на нервы, вот и результат…» – подумал я. За окном машины мелькали улицы Москвы, а мне становилось все хуже. И как ни странно, вдруг мне стала навязчиво лезть в голову одна мысль… что меня отравили! Но где и как? Я стал вспоминать и…

Дело в том, что в храме Святителя Николая на Кузнецах, где я служил, староста прихода Нина Георгиевна поднесла мне, как это обычно в СССР принято, букет цветов.

Я понюхал его и положил в машину, когда уезжал из церкви. Странно, но букет потом куда-то исчез. Я решил, что мне его просто забыли принести в комнату и не придал этому значения. Именно после того, как я понюхал цветы, мне стало нехорошо, закружилась голова и появилась дурнота.

Чтобы сделать такую странную мысль более понятной, я должен объяснить читателям, кто такая староста прихода о. Всеволода Шпиллера и какова была ее репутация.