Поместный собор Русской Православной церкви. Избрание Патриарха Пимена

В десять часов ко мне в номер приходит о. Всеволод Шпиллер. Он сообщает мне неприятную новость: архиепископ Новосибирский Павел не сможет приехать на Собор. С ним произошел странный случай: не то он сам, не то ему обварили кипятком руку. Версии расходятся. Что подумать об этом, нарочно ли это или случайно, не берусь судить даже сейчас. Я очень этим огорчен, так как на его поддержку у меня и моих единомышленников из числа архиереев, живущих в России, была большая надежда. Именно он собирался выступить на совещании против открытого голосования и особенно против постановлений 1961 года. Далее о. Всеволод говорит, что «у Куроедова паника». Он ручался правительству, что Собор пройдет гладко, а сейчас видит, что многие архиереи – против. Если это так, то, значит, Куроедов за всем следит и очень внимательно «слушает».

После ухода о. Всеволода ко мне в номер зашел мой сопровождающий, о. Владимир Есипенко. Сообщил, чтобы я был готов спуститься в начале четвертого к западному выходу гостиницы. Оттуда архиереи группами поедут на машинах в Новодевичий монастырь на Совещание. Мы разговорились с о. Владимиром, и оказалось, что одно время он был у архиепископа Павла в Новосибирске келейником и хорошо о нем отзывался. Сейчас, конечно, он уверен, что Патриархом будет Пимен, одобряет это, но сочувствие его на стороне Никодима. «Если бы Вы только знали, – говорит о. Владимир, – какой он замечательный человек. Я никогда в жизни не встречал никого, ему подобного. Какой глубокий, всеобъемлющий ум, какая энергия и работоспособность! Как он себя не жалеет, а всецело жертвует собою ради Церкви! Конечно, он строг со своими подчиненными и много от них требует, но зато и забоится о них». Почему-то мне показалось, что о. Есипенко говорил так восторженно о митрополите Никодиме, потому что был убежден, что тот не будет Патриархом, но говорил он, на мой взгляд, абсолютно искренне.

К четырем часам дня архиереи, участники Совещания, стали прибывать в Новодевичий монастырь и собираться в его Успенском Трапезном храме. В нем, в его продолговатом обширном помещении, были расположены столы в виде буквы П, причем, верхнюю, короткую ее часть заняли те гости, которых можно назвать «президиумом» (постоянные члены Св. Синода). Боковые места, значительно более длинные, начали занимать остальные архиереи. В отличие от Собора, где каждый архиерей и другие члены делегации имели строго определенное место, здесь епископы свободно занимали свои места, каждый, где хотел, хотя, в общем, более старшие садились ближе к «президиуму». Митрополит Никодим, видя, что я растерялся и не знаю, куда сесть, предложил мне занять очень хорошее и почетное место рядом с митрополитом Антонием, нашим Экзархом, на самом верху правого от «президиума» длинного стола. Я был этому безмерно рад (из соображений «выгоды»), так как по опыту знал, что чем ближе сидишь к «президиуму», тем легче получить слово.

Совещание началось ровно в четыре часа. После молебна председательствующий митрополит Пимен сказал, что нужно предварительно решить «два процедурных вопроса»: так как он должен через час ехать встречать Патриарха Александрийского и потому не сможет остаться до конца Совещания, то просит избрать своим заместителем, в качестве председателя, митрополита Никодима, а во главе секретариата поставить митрополита Таллиннского Алексия. Предложение было принято. И действительно, через некоторое время митрополит Пимен удалился, что было даже лучше, потому что в его отсутствие было свободнее обсуждать его кандидатуру. Перед тем как уйти, митрополит Пимен произнес вступительное слово, а вслед за ним митрополит Никодим выступил с речью.

Речь митрополита Никодима касалась, в общем, тех же вопросов, что и слово митрополита Пимена, но он более сосредоточился на теме открытого голосования и личности кандидата в Патриархи, о чем говорить самому митрополиту Пимену было, конечно, неудобно.

– Я убежден, – сказал митрополит Никодим, – что Высокопреосвященнейший митрополит Пимен будет на Московской кафедре достойным преемником Патриархов Всероссийских. Они прославились своею непоколебимою преданностью Святому Православию и глубоким патриотизмом.

Митрополит Никодим говорил долго, воодушевленно и всячески восхвалял митрополита Пимена. Выразив надежду, что Архиерейское Совещание одобрит решения 1961 года о приходах и рекомендации Пред соборной Комиссии и что члены Собора единодушно назовут имя митрополита Пимена «как нашего избранника на Первосвятительскую кафедру», митрополит Никодим закончил свою речь новым призывом к единомыслию и единству действий. Не успел митрополит Никодим закончить свою речь, как в зал вошел митрополит Пимен и занял место за председательским столом.

Я попросил слова. Я передаю сказанное мною в сокращении, на основании записей и памяти (это касается и всех других выступлений)[7].