Помилованные бедой

— Короче, они повздорили. Впервые за годы. Но вскоре помирились, а осенью этого парня забрали в армию. Нина поступила в институт, а через месяц вместе со своим курсом поехала в совхоз убирать картошку. Там она и подружилась с ребятами и девчонками своего курса. Я был очень рад такому повороту. Ведь ее тракторист был единственным светом в окне. Она от него ни на шаг не отходила. Уж и не знаю, чем приглянулся. Но тут других увидела. Стала ходить в турпоходы со студентами, ездила на пикники. Короче, увидела, что жизнь бывает хорошей и без того друга. Он ей писал часто. Она, несмотря ни на что, регулярно отвечала ему и ждала. Как же? Слово дала! Ну, Нина уже перешла на второй курс, когда ее парень приехал в отпуск на две недели. И что ты думаешь? На третий день поругались. Пришла со свидания злая, ни на кого не смотрит. Лишь через день выяснилось — домогался ее, ну а Нинка в морду зафитилила, домой ушла. Но опять помирились, поехал служить дальше, а дочка учится. Я ей время от времени мозги чистил. Указывал на все минусы тракториста и убеждал, что совместная жизнь у них не получится, интеллект слабоват, воспитания нет, да и родня у парня кондовая. Примкнуть к этой своре — только опозориться. Нинка в слезах убегала в свою комнату, потом, хоть и злилась, все же слушала. Дальше уже спорить перестала. Да и о чем? Вернулся ее мазурик из армии, и они поженились. Он хотел, чтоб дочь оставила институт, но я не позволил. С зятем чуть не подрался. Заставил смириться и всякий день контролировал, не пропускает ли дочка занятия.

— Она у тебя одна? Больше нет детей?

— Есть еще сын. С тем без мороки. Он подводник. Короче, уговорил их подождать с ребенком. Сказал, получит дочка диплом — подарю им двухкомнатную квартиру, полностью меблированную. Нинка от радости на уши встала, а зять насупился: «Чего тут командуешь? Сами в своей семье разберемся…»

Я виделся, говорил с Нинулькой по телефону и знал обо всем. Но через год начал замечать, что голос ее стал грустным, пропал смех. Я спросил, в чем дело. Дочка промолчала. И я обеспокоился. Навестил, вижу — зять хмурый, выпить успел. С Ниной не разговаривает. Повздорили. Уж как только не пытался их примирить, не получилось. Пыхтят, как ежики, и не смотрят друг на друга. А потом Нина не выдержала да как заплачет. И спрашивает: «Папка! Ты возьмешь меня домой обратно?» Я, конечно, согласился. А зять побелел и пулей выскочил из комнаты.

— Погоди, Глеб! Ты снимал им комнату?

— Нет, дочь жила в доме у свекрови.

— А зачем им была нужна квартира?

— Свекровь жизни не давала, лезла во все дела, а Нинка моя — человечек с характером. Вот и наехала коса на камень, да так, что искры полетели выше головы. Ну а муж кто? Сын, да и только. Мать для него дороже. Так-то в тот день привез я дочку домой. Поначалу ревела ночи напролет. А потом рассказала, что благоверный уже изменял ей, пытался избить, да она сумела за себя постоять. Но главное не в том. Нинка поняла, что не может жить с ним, задыхается от дремучего невежества, кондовости, грубости мужа, поняла, как он ничтожен, примитивен и слаб…

— Сколько он получал? — перебил Бронников.

— Прилично. Но все деньги отдавал матери. Нину я снабжал. Она не нуждалась и ни от кого не зависела. Дочь давала свекрови деньги на продукты. Чтоб не попрекала.

— Даже так? И брала?

— Безусловно.

— Ну и семейка! — сморщился Юрий Леонидович.

— Честно говоря, я все боялся, что он придет. Но прошел год, бывший зять ни разу не беспокоил. А Нина стала встречаться со своим однокурсником, и через год, перед защитой диплома, они поженились.

— Так чего ты хочешь, Глеб? Все стало на свои места. Иль новый зять тоже говно?

— Ну что ты! Чудесный парень, прекрасный человек! Я в восторге! Они с дочкой работают в одной организации, там им дали квартиру, родители зятя обставили ее, я машину им купил. Более того, у меня от них трехлетний внук есть. Самый любимый человечек!

— Чего ж еще надобно?

— А вот теперь о самой сути. Поехали мы вдвоем с Ниной в лес за грибами. Ранним утром из дома уехали. Вижу, дочь не в настроении. Пытается смеяться, а я сквозь смех рыдание слышу. Спросил ее, в чем дело. Она и ответила: «Папка, что делать мне, как дальше жить? Уже сколько лет ложусь спать с Олегом, а во сне вижу Андрея, тракториста своего. И продолжаю любить. Будто ничего плохого меж нами не было. Он снова хватает меня на руки, несет в цветущий сад, говорит о любви и целует, как тогда. И я отвечаю тем же. Мне легко и хорошо с ним. А просыпаюсь и не могу смотреть в глаза Олегу и сыну. Мне жутко стыдно перед ними, будто не во сне, а наяву их предала. Я давно борюсь с собой, я не хочу его видеть. Но не в силах что-либо изменить. Раньше он снился реже, теперь каждый день. Он измотал меня, измучил своими ласками. Я просыпаюсь с его поцелуем на губах. Он не отпускает меня ни на одну ночь. Мне очень стыдно, но я должна была сказать тебе. Андрей каждую ночь зовет меня вернуться».

— Они видятся?

— Нет! Андрей живет в другом городе. У него семья. Я имею в виду жену и дочку. В этом городе только его мать.