Помилованные бедой

— Знаешь, Глеб, такая ситуация случается у многих. А разве ты не вспоминаешь первую любовь? Иль не снится она, не даришь ей цветы, не кружишь на руках и не целуешь? Сознайся честно! Наверное, у нас, у мужчин, сны не столь чисты, как у твоей Нинули. Нам снится и кое-что покруче, в чем признаешься лишь самому себе. Первая любовь… Как мы были наивны и беспечны к ней, не подозревая, что именно она пройдет с нами под руку через жизнь, не спросив согласия. С ней не разведешься, от нее не уйдешь, она нагонит и в дряхлой старости, будет жить в душе до последнего, до гробовой доски, и, улыбнувшись уже мертвому, скажет: «До встречи в следующей жизни, любимый…»

Мой милый Глеб! Болезнь твоей дочери не нова. Ею страдают все, у кого из рук упорхнула любовь. Она не бывает первой или последней. Она одна на всю жизнь. И нет лекарств, способных избавить от нее, убить воспоминания. Есть единственное — уйти в работу. Но и это не выход. У каждого человека в жизни должно оставаться светлое окно, во сне ли, в памяти, не важно! Но оно до самой старости будет согревать сердце и душу. Не надо отчаиваться. Это нормально! Серо живет тот, кому вспомнить нечего. Знаешь, о чем мой дед перед смертью сетовал? Говорил: «Раней все суседки моими милашками были. А теперь они мне место в транспорте уступают».

— Значит, крыша у нее не едет? — выдал свое беспокойство Глеб.

— Да не чуди! Иль тебе молодые бабенки не щекочут во сне подмышки меж ног?

— Прежде было. Теперь так выматываюсь на работе, что сплю без снов. Едва лег, и тут же как в яму провалился. Раньше все летал во снах. Теперь налоговая, туда ее мать, всего ощипала.

— Ну а Нина новым мужем довольна?

— Не жалуется. На жизнь они зарабатывают. Пытался им деньжат подкинуть, так не взяли. На дыбы встали оба. В прошлом году в Испании побывали. Так зять мне компьютер тамошний привез — весь в чемоданчике поместился. Удобный в работе! А дочка — сотовый телефон. Это второй компьютер. До сих пор целиком не освоил все функции.

— Подожди, Глеб! С годами стихнет боль, уляжется память, успокоится твоя дочь. Ее сны не болезнь. Женщины вообще уязвимее нас. Тут, в твоем случае, еще неизвестно, было ли то первое любовью. А может, обычное половое влечение? Такое нередко встречается в юности. Если бы первого любила, не смогла бы так быстро выйти замуж вторично, а если б и решилась, не продержалась бы больше года. Тут ребенка родила! Так что сам делай вывод. Кстати, сам говоришь — живут твои молодые дружно.

— Знаешь, Юрец, у нас в роду все мужики на первом браке невезучи. С прадеда так повелось. Первая жена ему попалась лентяйка и грязнуля. Как слышал, пожрать приготовит — собака в ужасе от миски отскакивала и на прадеда с сочувствием из-под лавки смотрела, а когда за стол садился, скулила, жалея человека. Уж что только не делал. Ругал, бил бабу, а потом прогнал. Так веришь, когда она пришла проситься обратно, собака не пустила. Не поверила, что та за полгода освоила кухню. Искусала бабу, но на крыльцо не дала ступить. Потом дед женился. Баба гулящей оказалась. Застал ее с бывшим хахалем. Выкинул из дома взашей. И тут же развелся. Третья его жена — моя мать. Прекрасный человек, к ней ни у кого претензий не было. Потом я обжегся. Женился на женщине. Поначалу такой лапушкой прикинулась, а потом, когда расписались, показала зубы. Хамить стала матери и мне, все к своей родне моталась и деньги слишком любила. За них была способна на все. Терпел, сколько сил имел. Зато недолго это тянулось. Вскоре расстались. Поначалу она снилась мне. Но когда женился, даже имя той первой швали забыл. Стерва, да и только, дрянь мерзкая и грязная, дешевка. Понял все сам.

— А сын твой? Он тоже дважды?

— Понимаешь, привел одну кикимору, когда только поступил в училище. Я переубедил его. Послушался и до сих пор благодарит. Он не женился на той бабе. Но она, поняв, кто помешал ей, меня матом понесла! Веришь, даже я такую похабщину впервые услышал. Ну да прошло! Счастье, что в семью эту дрянь не ввел…

Юрий Гаврилович вскоре простился с Глебом. Этот человек был далеко не первым, кто, беспокоясь о своем чаде, пришел к Бронникову за помощью.

— Юрий Гаврилович! Рита умирает! — влетел в кабинет Петухов и попросил жалобно, как мальчишка: — Помогите, пожалуйста…

— Ванюша! Весь лимит возможностей исчерпан. Мы с тобой об этом много раз говорили. Неужели ты думаешь, что я остался бы в стороне, имея возможность спасти или помочь человеку? Но и я не кудесник. Человеческие возможности небезграничны. Друг другу врать нельзя. И мы знали о финале. Другой исход стал бы чудом. Но чудес на всех не хватает, а потому смирись. Прими случившееся как должное, не переживай. Этот исход не первый и не последний. Сумей перешагнуть и через беду. Понял? Помни, где работаешь.

— Может, еще укол сделать?