Помни обо мне

— Ах, не скромничайте, — я улыбнулась кокетливо потупившемуся поэту и направилась к столу. — Так вы готовы поклясться не встречаться с вашей дамой до ее свадьбы?

Его милость виконт Эрвью горделиво выпрямился, прижал кулак к сердцу и торжественно вскрикнул:

— Клянусь честью своей и любовью!

— Выпьем же за это!

Я протянула мужчинам уже наполненные бокалы.

— За любовь и поэзию!

Хвала Интруне, снотворное подействовало быстро.

Глава 16

Дарьен подошел к неожиданно растянувшемуся на полу хлыщу и перевел взгляд с припудренной, демоны его дери, и оттого вдвойне неприятной физиономии на лицо Аланы. Сосредоточенное, почти злое, и ни тени сиявшего еще несколько мгновений назад восхищения. Такого искреннего, что он поначалу даже поверил.

Играла Алана мастерски, и это недоразумение в штанах с такой готовностью шло у нее на поводу, что Дарьен, впервые за долгое время, почувствовал себя глупо.

— Вы же говорили, что в этот ваш эликсир истины всего лишь вода?

Да еще поэзия, будь она неладна! Что они все в ней находят?!

Он с трудом сдерживался, чтобы не взять Алану за плечи, развернуть и заглянуть в скрытые тенями глаза. Мысль об обмане, пусть и замаскированном под злонамеренную шутку, будило фамильный темперамент, который не удалось до конца смирить ни трем сотням ступеней, ни медитациям, ни бамбуковой палке мастера Бао, ни гребному отсеку «Мести королевы Меб».

— Не всего лишь, — Алана присела и положила пальцы на запястье беззаботно посапывающего виконта, — а вода из источника монастыря святого Ива.

Она приподняла сначала левое, затем правое веко, приложила ладонь к мерно вздымающейся к груди и удовлетворенно кивнула.

— Проспит до полудня.

— От воды?

За подобный тон мастер Бао усаживал его за каллиграфию на полдня, добавляя по часу в стойке за каждый испорченный в гневе лист.

— Какой воды? — ее руки на миг замерли. — Нет, я подлила ему сонную настойку.

— А щупаете вы его зачем?

День каллиграфии. И полы натирать, пока не заблестят.

А видеть смуглые ладони на рубашке виконта было неприятно.

— Я не щупаю, — фыркнула Алана, берясь за высокий сапог с серебряной пряжкой, — я обыскиваю. И, — она дернула, оценивающе посмотрела на сопящего поэта, разжала руки, отчего благородная пятка со стуком опустилась на пол, и резко выпрямилась, — буду признательна, если вы соблаговолите помочь.

— Кажется, — ехидно ухмыльнулся Дарьен, — вы неплохо справляетесь и без моей помощи?

Ее гнев, на миг прорвавшийся сквозь маску сосредоточенности, расцветил алым высокие скулы, заставил дрогнуть крылья носа и качнул вперед гибкую, как молодой бамбук фигуру. Губы приоткрылись, вызывая неожиданное желание провести по ним пальцем. И своими накрыть. Эти губы — нижняя чуть припухшая, с исчезающими следами зубов — что-то говорили, но ответа оглушенный Дарьен не расслышал. А когда удалось заглушить так некстати прорезавшийся голос плоти, прямая, как копье, Алана уже шла к столу.

Он вдохнул, смывая раздражение волной теплого воздуха, пахнущего оплавленным воском и духами, и, потирая бок, по которому словно прошлась палка мастера Бао, мысленно обозвал себя болваном.

Сам же распинался перед крестной, как важно дать Алане свободу действия.

— Что вы ищете?

В точных, скупых движениях Аланы, которая изучала содержимое дорожных сумок виконта чувствовались сноровка и опыт.

— Письма вашей сестры, — ее голос прозвучал холодно.

— Эльга не могла, — начал было Дарьен, но осекся при виде стопки бумажных прямоугольников, перевязанных золотой лентой.

Алана подошла и понимание, мелькнувшие ее на еще мгновение назад неподвижном лице, стало неожиданностью не меньшей, чем эти демоновы записки. Думать сейчас о них, Эльге и, том недоразумении, которое она выбрала — теперь это стало совершенно очевидно — себе в поклонники, было больно. Поэтому Дарьен поспешно сунул бумаги за пазуху и спросил, в отчаянной попытке отвлечься.

— Почему вы отошли от плана?

Она молчала. Смотрела так, что Дарьен почувствовал себя драгоценным камнем в руках оценщика.

— Тот план, — наконец, произнесла она с почти виноватым вздохом, — все наши планы, были рассчитаны на дураков, а это… Я недооценила возвышенную натуру его милости. Пришлось импровизировать.

— А снотворное?

Поверить в то, что реплики она придумывала на ходу все еще было трудно. Обороты, от которых почти ломило зубы, имена…

— Безопасно.

— Я не о том, — отмахнулся Дарьен, пытаясь вспомнить хоть одного знаменитого трувера.

Перед глазами вставала довольная физиономия того из таверны, и руки, медленно сползающие по спине Аланы к…

Семь демонов Дзигоку, да что с ним такое?

— А о чем?

— Вы всегда его с собой носите? — Дарьен уцепился за спасительный вопрос. — На всякий случай?

Вместо ответа она сняла с пояса кошель. Открыла, позволяя зыбкому свету отразиться от фигурных пробок. Разных. Наверняка, осенило Дарьена, чтобы не спутать на ощупь. Флаконов он насчитал четыре, и один был тем самым, с мнимым эликсиром истины. Значит, есть еще снотворное.

— А в остальных что?

— Рвотное и противоядие. Возможно, вы подождете с вопросами и позволите мне закончить работу?