Помни время шипов

27 июля. Сильные вражеские части с севера форсировали реку Вислок, приток Сана, и с боями продвигаются все дальше вперед. Мы пытаемся задержать его между Ландсхутом и Райхсхофом. Это частично нам удается. Вторым номером мне выделили обер-ефрейтора Дорку, который раньше был в седьмом эскадроне. Дорка бывалый фронтовик и после вылеченного ранения, которое он получил на Никопольском плацдарме, еще в Румынии снова вернулся в эскадрон. После дня тяжелых боев мы размещаемся в Райхсхофе. Здесь снова происходит переформирование. Но никто больше не знает, к какому подразделению он относится. Остатки эскадрона собираются вместе и образуют что-то вроде боевой группы, которой управляет штаб батальона. В этой ситуации мы снова получаем в качестве небольшого пополнения несколько солдат из Инстербурга.

К моей радости с этим пополнением возвращается также Вальди. За это время он прошел учебный курс унтер-офицеров и теперь носит серебряные нашивки. После того, как он сначала был уже направлен в другое подразделение, он добился перевода к нам на должность нашего командира отделения. Он удивлен, что Фриц Хаманн и я все еще здесь, но рад, что он с нами. Он сообщает, что наш обер-лейтенант, принц, подготовил для нас обоих представление на следующий по степени орден, но после его смерти наш ротный старшина, однако, еще не передал это представление дальше по инстанции. Об этом Вальди рассказал «Репа», с которым он встретился в роте для выздоравливающих. Мы ничего об этом не знали, но это нас не особенно удивляет. Мы и так знаем, как это бывает, и что это всегда зависит от индивидуальной оценки ответственным начальником. Что тут поделаешь, думает Фриц, как и я, кроме того, самое важное для нас обоих это выжить в этой проклятой войне. Нам удавалось оставаться в живых долгое время, и, если Бог нам поможет, то сможем дожить и до конца. К сожалению, нашего хорошего друга Вальди это счастье обошло стороной.

28 июля. Вальди очень изменился. Теперь, когда он носит нашивки, на нем большая ответственность, и он должен быть примером, прежде всего, также для новичков. Но пример из него никак не получается! Вальди стал нервным и боязливым. Хотя он и пытается скрыть это от других, но от меня это не ускользает. Я могу понять Вальди, ведь он уже слишком долго оставался вне этого убийственного ада. Ему сначала нужно снова привыкнуть к тому, что здесь нас всюду подкарауливает смерть, но из-за этого мы не можем засовывать голову в песок.

30 июля. Когда мы сегодня продвигались по маленькому лесу, в котором закрепился противник, Вальди нигде не было видно. Но так как нам из-за слишком сильного сопротивления пришлось отступить, я обнаруживаю, что он все еще лежит в том же укрытии, что и перед атакой. Впоследствии я пришел к выводу, что Вальди уже тогда подсознательно чувствовал свой скорый конец.

Несколько дней спустя, когда мы на спиртзаводе в городке Милец разжились несколькими бутылками шнапса и опустошили их после боя, Вальди делал весьма странные намеки, которые я, однако, принял просто за приступ сентиментальности во время попойки. Он много говорил о своем друге Фрице Кошински, который погиб еще на Никопольском плацдарме, и о смерти своей бабушки, что он якобы очень отчетливо слышал звон погребальных колоколов по ней, хотя она умерла уже давно. Этот разговор сразу вспомнился мне на следующий день, когда мне довелось увидеть, как Вальди во время атаки был сражен вражеской пулеметной очередью и замертво упал на землю. В эти дни в 8-м эскадроне также юный родственник нашего бывшего командира – тоже принц – погиб за фюрера, народ и отечество, как это так красиво звучит в некрологе.

4 августа. В последние дни мы постоянно сражаемся в Галиции. Враг уже продвинулся за Вислу. Ситуация на фронте изменяется почти ежечасно. В течение дня нас отвозят в два места, где борьба приобретает критический характер. Бои идут с переменным успехом, и наши потери все время возрастают.

В настоящее время мы воюем на плацдарме, который находится к востоку от города Мелец. Помимо нескольких легкораненых и двух погибших, наш новый командир эскадрона, молодой лейтенант, снова был тяжело ранен. Я едва ли знал его, так как он только один раз и недолго был у меня на позиции. Перед своим ранением он еще назначил Фрица Хаманна командиром отделения. Отделение состояло только лишь из пяти солдат. Фриц, как и я, никак не мог привыкнуть к тому, что он теперь был вооружен только автоматом, поэтому, как только раненый лейтенант выбыл из строя, он немедленно снова вернулся к своему пулемету как первый номер пулеметного расчета.