Помнят польские паны. Прелюдия

— А мне-то покурить можно? — подал голос я, «пленный».

— Немного потерпите, товарищ лейтенант госбезопасности. В такой маленькой машине смолить «в два ствола» — это уже для нас, некурящих, перебор. Чуть позже накуритесь.

«Товарищ», а не «гражданин». И по званию, а не по фамилии. Это уже обнадёживает!

Ждать пришлось около получаса, пока впереди, как раз там, где обрываются следы шин, появилось едва заметное голубоватое свечение. И Егоров забормотал в коробочку, которую поднёс ко рту.

— Слон на связи. Мы готовы к переходу. Объект с нами.

Так это, значит, не радиоприёмник, а радиостанция! Настолько небольшая, что её совершенно спокойно можно в одной руке за ручку нести.

Что-то выслушав в ответ, «капитан» кивнул водителю, и тот плавно двинул автомобиль вперёд, к этому пятну голубоватого свечения. А потом я едва не ослеп от яркого света, ещё и отражающегося от лежащего повсюду снега.

Когда глаза у всех немного привыкли к свету, разглядел группу спешащих к автомобилю людей. Да и вообще вся небольшая расчищенная от снега площадка была окружена солдатами, держащими в руках незнакомое оружие. И первое, что бросилось в глаза в их форме после того, как мы все по приказу Егорова вышли из машины, были погоны! Не царского или белогвардейского образца, но всё равно погоны, ассоциирующиеся с врагами Советской Власти.

Пока пытался понять, куда это я угодил, как можно дать отпор захватившим меня в плен врагам, к автомобилю приблизилась группа офицеров во главе с человеком в каракулевой папахе и шинели, на плечах которого были тёмно-синие погоны с двумя лазоревыми просветами и тремя крупными звёздами.

— Полковник Комитета государственной безопасности СССР в запасе Бабушкин, — козырнул этот «золотопогонник», которому, на вид, немногим за шестьдесят. — Я правильно понимаю, что имею честь разговаривать с лейтенантом госбезопасности Воскобойниковым?

— Плохо реквизит подобрали и роли выучили, господа хорошие, — криво усмехнулся я, глядя на эту комедию. — Погоны у вас подполковничьи, а называетесь полковником, что-то про СССР лепечете, а в Советском Союзе ни погон нет, ни какого-то Комитета государственной безопасности.

— В 1939 году, откуда вас временно доставили сюда, действительно, ни того, ни другого не было. Погоны были введены в качестве элемента обмундирования только в 1943 году, а Комитет госбезопасности учреждён ещё одиннадцать лет спустя. И погоны полковника, в отличие от царских времён, с того самого 1943 года выглядят не как чистое, без звёздочек, золотое поле с двумя просветами, а именно с тремя звёздочками и двумя просветами. И, в зависимости от принадлежности к роду войск или виду службы, с полями и просветами разных цветов. Вот, ознакомьтесь с моим удостоверением и, будьте добры, предъявите после этого своё.

У меня голова кругом пошла, когда я рассмотрел удостоверение, в котором датой выдачи значилось лето 1982 года. Действительно полковник, действительно Бабушкин, действительно фотография человека с теми самыми погонами, только лет на десять моложе. И герб СССР на печати в наличии, и эта аббревиатура в отпечатанном типографским способом бланке удостоверения.

— Вы, товарищ Воскобойников, не в апреле 1939 года, а в марте 1994 года. Как работает то, что вас сюда доставило, я вам объяснить не смогу, это даже для меня слишком сложные научные понятия, так что примите это как должное. А чтобы вы убедились в том, что это не какой-нибудь глупый розыгрыш, мы сейчас с вами прокатимся по кое-каким местам хорошо знакомого вам Чебаркульского полигона. Заодно и познакомитесь с тем, о чём нам предстоит дальнейший разговор с вами.

Спустя три часа я, окончательно ошарашенный, стоял всё перед тем же автомобилем, на котором меня доставили в будущее, сжимая в руке плотный пакет с бумагами, вручённый мне полковником Бабушкиным.

— Я не знаю, как вы обеспечите то, чтобы наше предложение попало лично в руки товарищу Берии. Отошлёте фельдъегерем в Москву по каналам Управления госбезопасности или лично доставите на площадь Дзержинского в Москве. Я бы советовал второй вариант. Но к девяти ноль-ноль 11 мая Лаврентий Павлович должен оказаться на том самом месте, где вас переправили в будущее. Ребята, которые вас отвезут домой, пометят его красными флажками. В письме товарищу Берии написано, что не стоит организовывать нам «торжественную встречу» с привлечением войск Троицкого-Магнитогорского полка, но и вы, когда вас будут расспрашивать, не забудьте напомнить об этом. Мы вам не враги, а друзья, хоть наша нынешняя власть и опаскудилась. Потому и друзья, что хотим не участвовать в этом паскудстве, а предотвратить наступление паскудных времён.

Фрагмент 6

11

Лаврентий Павлович Берия, 29 апреля 1939 года

Коба, как всегда в минуты глубоких размышлений, молча вышагивал по кабинету, время от времени поднося погасшую трубку ко рту, но, отвлёкшись на очередной поворот мыслей, снова опуская руку с ней.