Помнят польские паны. Прелюдия

Это, конечно, касается лишь приборов, предназначенных для светлого времени суток. А есть ещё и такие, что позволят видеть в кромешной темноте. Вот у тех — да, изображение очень сильно отличается от естественного. Но оно и есть неестественное, поскольку его создаёт особый экран, преобразующий невидимые инфракрасные лучи, испускаемые специальной фарой подсветки, в видимое человеческим глазом изображение. Пусть всего на 400 метров, а у механика-водителя всего на 50 метров, но ведь это в полной темноте, без включения осветительных фар. А чего стОят дальномер, с высочайшей точностью определяющий дистанцию до цели, баллистический вычислитель, автоматически выставляющий угол возвышения ствола, и стабилизатор орудия, позволяющий вести огонь на ходу, а не с остановки!

Как я понимаю этих ребят после рассказов о том, что в реальности происходило у Халхин-Гола! Потери бронетехники были огромные. Если скоростные новейшие БТ-7 ещё имели шанс избежать поражения артиллерийским огнём противника за счёт немногим более толстой брони, скорости и манёвренности, то тихоходные и слабо бронированные Т-26 выбивались за милую душу. И не только попаданием снарядов противотанковых пушек, но и пулями японских противотанковых ружей калибром аж 20 миллиметров. Настолько мощных, что, как оказалось, нередкими были случаи, когда стреляющим из них отдачей ломало ключицу.

Впрочем, горели и БТ-7. Причём, иногда без всякого воздействия противника: устанавливающийся в них авиационный двигатель М-17 очень чувствителен к настройке зажигания. И при малейшем нарушении угла его опережения даёт мощную вспышку через воздушный фильтр карбюраторов. А если учесть, при какой жаре приходилось воевать, парЫ авиационного бензина воспламенялись мгновенно. Вплоть до того, что заводить танк разрешалось лишь в том случае, когда снаружи находился один из членов экипажа с огнетушителем наготове.

У бронеавтомобилей другая беда. Все они построены на базе «гражданских» автомобилей. А значит, перетяжелены в сравнении с базовыми машинами, их двигатели работают в более тяжёлых режимах. И к слабому бронированию, а также худшей, чем у танков, проходимости добавляются регулярные перегревы моторов.

Тем не менее, победа осталась за нами, враг разбит, а японское правительство признало поражение своей армии. Но если бы в решающих боях принимали участи наши Т-55, победа досталась бы куда меньшей кровью. Ведь этим танкам не страшны никакие из существующих в мире противотанковых пушек, а действие осколочно-фугасного снаряда сравнимо с эффективностью орудий корпусной артиллерии.

«Если бы»… Рвались мы, конечно, на фронт. Но ведь не маленькие, прекрасно понимали, что недоучившиеся экипажи никто в бой не пустит. И столь ценной боевой техникой ради нашего желания никто рисковать не станет. Не для того её здесь собрали, и обучают ею владеть лучших из лучших, как выразился комбриг Кривошеин.

— Хватит и на вашу долю сражений.

Откуда взялась вся эта фантастическая по характеристикам техника, которой забиты открытые стоянки Чебаркульского полигона, нам запрещено не только обсуждать, но и интересоваться этим. Да только шила в мешке не утаить. И таблички-шильдики с выбитым годом выпуска на ней и её отдельных агрегатах на глаза попадаются, и наши инструкторы, в которых многое выдаёт то, что они очень плохо владеют современной реальностью, несколько раз проговаривались. Это всё — из далёкого будущего, из самого конца нашего века. Получается, что там, в будущем, кто-то создал этакую машину времени, как у английского писателя-фантаста Герберта Уэллса. Только переносящую не в будущее, а в прошлое. Но это тоже огромная государственная тайна, обсуждать которую категорически запрещено.

Если танки, боевые машины пехоты и бронетранспортёры продолжают оставаться на здешнем полигоне, и их вывезли куда-то «на сторону» в очень небольшом количестве, буквально единицы, то вся остальная техника вывозится эшелонами. Скорее всего, на другие полигоны, где будут обучать владению ею красноармейцев. Наш же оставили для танкистов и мотострелковых частей, которые будут придаваться «особым» танковым бригадам. То же касается и боеприпасов, хранящихся на дальнем «конце» полигона: вывозят, вывозят и вывозят всё, что не предназначено танкистам и мотострелкам.

Помимо боевых машин совершенно новой конструкции, нас, танкистов, перевооружили и на другое личное оружие. Теперь экипажи будут вооружены не пистолетами ТТ, а пистолетами-пулемётами ППС под тот же патрон. Лёгкими, удобными в тесном танковом пространстве из-за складывающегося приклада, имеющими магазин не на восемь, а на тридцать патронов, а прицельную дальность не 50 метров, а 200. Конечно, это оружие выглядит неказисто и намного более слабое, чем автоматические карабины мотострелков, но нам ведь не вести стрелковый бой с пехотой противника, как им. Наше оружие — для встречи с врагом в самом крайнем случае, когда танкист находится вне машины.