Помню

Завтрак. Строем с песней батарея идёт в столовую. Инструмент для приёма пищи висит на боку и, позванивая, музыкально сопровождает звучащую песню. Начинаем заполнять столы, рассчитанные на двенадцать человек каждый. Завтрак советского солдата состоял из ста пятидесяти граммов хлеба, пятнадцати граммов сахара, винегрета (обычно приготовленного из свёклы и квашеной капусты собственного производства – такой кислой, что сводило челюсти) и сельди (которая, видно, очень долго плавала в бочках и приобрела душок, отбивающий желание кушать). Выручала всегда овсяная каша. Орловцы, привыкшие к чаепитию, поначалу страдали, но затем приспособились: пили чай вприглядку. Покушали солдаты – и строем опять в казарму. Вся процедура принятия пищи занимала тридцать минут.

Стрельбище, казалось, должно быть забавным занятием, но увы! Не тут-то было! Командиры собираются и беседуют, перекуривают, смеются, шутят, а мы стоим в лютый мороз и мёрзнем.

Наконец-то начинается отстрел. По десять человек в ряд ложатся солдаты в снег и лёжа проходят инструктаж. Стрельба проводилась из карабинов тремя патронами по мишеням на стометровом расстоянии. Пальцы рук, соприкасаясь с металлом, прилипали к нему и моментально коченели. Дыханием своим отогреваешь пальцы, прицеливаешься и по команде «огонь» стреляешь. Мои успехи в стрельбе привлекли внимание командиров, и после отстрела командир полка объявил мне благодарность перед строем с занесением в личное дело. Три пули маленьким треугольником вырисовались в центре мишени.

Занятия проводились до двух часов дня. Затем – обед, после обеда – дневной отдых (полтора часа), два часа личного времени на то, чтобы подготовить заданный материал, побриться, подшить подворотничок из старых простыней и прочее.

Ужин по своим вкусовым качествам ничем не отличался от другой поставляемой пищи. После ужина, бывало, демонстрировали фильмы: «Чапаев», «Котовский» и другие.

Четверг – банный день. Всё подразделение в бешеном темпе во главе с командиром идёт в Магнитогорск восемь километров, чтобы побаниться. Мы бежали увидеть простые человеческие лица, перекинуться несколькими словами с девушками. Ведь баня была единственным местом, связывающим нас со свободным миром.

Спустя три месяца приняли присягу. Весна. Под знаменем гвардейского полка каждый из нас выпалил заученную клятву: «Я, Сегал Владлен Борисович, вступая в ряды Советской армии, перед лицом всего народа, перед лицом своей многострадальной страны торжественно клянусь быть честным, правдивым, добросовестно относиться к своим обязанностям и государственной собственности, беспрекословно выполнять все приказы и распоряжения командиров и, если понадобится, отдать свою жизнь за свободу Отечества, я отдам её до последней капли крови». Всё запомнить тяжело, но в основном это звучало так.

Вручили мне оружие, выдали солдатскую книжку со всеми полагающимися записями и фотографией, сделанной на месте. Первый этап солдатской жизни подошёл к логическому завершению.

Учитывая цель нашего призыва, начались занятия. Каждый взвод занимался по своей специализации. Я изучал устройство прибора управления зенитным огнём (ПУАЗО) и дальномера. На приборе работали три солдата-наводчика. Наводчиком по азимуту был я. Одной кнопкой приводились в действие четыре зенитных 90-миллиметровых пушки, и открывался огонь. В ночное время или при плохой видимости слежение за целью осуществлялось с помощью локатора, который руководил пушками без нашего вмешательства. Такой была американская система противовоздушной обороны. С моей любознательностью я преуспевал совсем неплохо. Было интересно дважды. Во-первых, я с большим интересом изучал американскую технику, а во-вторых, сама по себе военная специализация меня устраивала. Теоретические занятия проходили в классах, а практические навыки мы получали, взаимодействуя непосредственно с приборами. После курса занятий начались отработки упражнений батареей в целом. Для практических занятий в воздух поднимался самолёт, и средства слежения отрабатывали упражнения по поиску, сопровождению и уничтожению цели.