Помоги вернуть сына

Зоя Федоровна смеривает меня строгим взглядом поверх очков и небрежным жестом приглашает сесть.

– А справка у вас есть из больницы? – равнодушно спрашивает она, не переставая пялиться в монитор компьютера.

– Есть. На меня напали прямо возле дома. Избили, разворотили дом… Не знаю, что преступники искали? Живу я скромно, бабушка в это время находилась в больнице. Вот я и не успела… К сроку. – Добавляю, сглатывая вмиг выросший горький ком в горле. Меня убивает ее спокойствие! Я могу лишиться сына, а Зоя Фёдоровна монотонно печатает!

– Вот список необходимых документов. Органы опеки проведут акт оценки состояния жилья. Обратите внимание на справки о заработной плате и семейном положении. Полные семьи в приоритете у государства, – воркует она, поджимая малиновые губы.

– А… если я не замужем? Дом у меня есть, вы не думайте… И работа тоже.

– Не курите? Алкоголь не употребляете? – продолжает она, демонстративно приспуская очки и разглядывая меня.

– Нет. – Прикладывая ладони к пылающим щекам, отвечаю я. Господи, дай мне сил все это выдержать…

– Лада… хм… Григорьевна, – Зоя Федоровна заглядывает в личное дело Левушки, потому что не помнит мое отчество. – Вы взрослый человек. Не замужем, так ищите фиктивного мужа… Нет достойной работы – ищите ее. Докажите комиссии, что вы достойны быть матерью.

– Не понимаю… Что значить, доказать? Я попала в беду. Так сложились обстоятельства.

– Это никого не волнует. – Ее голос наполняется металлом. – Собирайте справки. Делайте, что должны. А сейчас…

Мое сердце останавливается, задерживаю дыхание, боясь услышать отказ…

– А сейчас я… так уж и быть – разрешаю вам увидеть мальчика. У вас ровно полчаса.

– Так мало? Спасибо, спасибо огромное…

– Благодарите за это Руслана Анатольевича, – как бы невзначай бросает она. – По закону я не могу показывать детей… тем, кто утратил родительские права. – Произносит Зоя Фёдоровна, а я безошибочно угадываю отражающиеся в ее глазах истинные чувства. Она испытывает презрение к "утратившим права" – девицам легкого поведения, наркоманкам и пьяницам. Горе-мамашам, одним словом.

«Соберись, соберись, Ладка… Только не рыдай, держи себя в руках», – уговариваю себя мысленно. Сижу на диванчике под строгим присмотром секретарши и жду, когда принесут сыночка. Ерзаю на месте и напряженно вглядываюсь в темноту коридора. Секретарша покашливает и важно перекладывает бумаги. Да, я мешаю ей «работать». Своим тихим страданием, исходящим от меня ощутимыми волнами, доставляю неудобство. Слышу тихие шаги. Ласковый женский голос и певучее детское гуление. Они приближаются, а я не выдерживаю – вскакиваю с места и устремляюсь навстречу… Левушка… Сглатываю слезы и дышу глубже – не хочу испугать сыночка.

– Сыночек… Левушка. – Тяну напряженные руки и почти выхватываю малыша из рук воспитательницы.

– Тише, тише, мамочка. Успокойтесь, ребенка напугаете, – мягко произносит она. – Меня Татьяна Михайловна зовут. Возьмите мой телефонный номер. Мало ли что… – она протягивает сложенный листок и ласково гладит меня по дрожащей спине. Ничего не могу с собой поделать – зарываюсь носом в макушку сына и беззвучно плачу. Глажу его по сухим красным щечкам, тискаю, целую… Мой мальчик, только мой. Никому не отдам. Левушка удивленно смотрит на меня, но не плачет… Неужели, узнает запах? Или голос? Грудь вмиг тяжелеет, словно наливается молоком, хотя я уже давно не кормила… Опускаю взгляд на платье, но следов молока там нет.

– Идем, детка. Погуляете на площадке за корпусом. Сейчас посадим нашего Леву в коля-яску. Сейчас он пойдет гуля-ять. – Протягивает Татьяна Михайловна. – Не плачь, все хорошо будет. Список взяла?

– Д-да, – всхлипываю, не переставая целовать сыночка. – А почему у него такие красные щеки? И… он похудел.

– Диатез. Ты же его грудью кормила? А здесь смеси. И ничего он не похудел, просто вытянулся. Папка-то поди высокий?

– Да, очень. Сыночек мой… Как я скучаю. Я скоро тебя заберу.

Левушка протягивает ручку и хватает меня за выбившийся из хвоста локон. Пускает пузыри, гулит, улыбается. Выглядит вполне довольным.

– Ну идем, Лада. Скоро твое времечко закончится.

Татьяна Михайловна открывает запасную дверь, ведущую на детскую площадку, и провожает меня к беседке. Над головой шепчутся тополи, теплый ветер мягко овевает мокрые от слез щеки, а в небо летит моя тихая материнская радость…

Глава 19

Лада.

Он все-таки заплакал… Мой сынок. Тянул ко мне руки, когда Татьяна Михайловна его забирала. До сих пор в ушах стоят его крики, а на теле чувствуется детский запах… Левушка. Я чудом урвала его вещицу – ношеную майку. А воспитательница сделала вид, что не заметила пропажи. Валюсь на лавку возле остановки общественного транспорта и припадаю лицом к ароматной футболке. Нет, сегодня я не смогу выполнять роль покорной шлюхи и примерной домохозяйки. Делать вид, что ничего не случилось и ходить привидением по квартире. Слишком больно… Слишком горько… Да и собственную слабость показывать Руслану тоже… слишком.

– Девушка, вам плохо? – сердобольная старушка присаживается на лавочку рядом со мной.