Помоги вернуть сына

– Комиссия может приезжать в любое время, – глубоко вздохнув, отвечает Лада. – С удовольствием угощу проверяющих пирогом с вишней. Его обожает мой муж!

Во-от, куколка, уже лучше!

– Быстрые вы, однако, – перевернув страницу в лежащей на столе папке, протягивает Зоя Фёдоровна.

– Да, а как по-другому? И ещё я узнал, что биологическим родителям необязательно посещать лекции в Школе приемных родителей. Когда вы собираетесь передавать дело в суд? – спрашиваю, добавляя в голос стали.

– Когда будут готовы все справки. Так, Лада Григорьевна?

– Да, – напряжённо отвечает Лада. – Скажите, а я могу… Это ведь не запрещено? Я бы хотела…

– Вы хотите увидеть мальчика? – подхватывает Зоя Фёдоровна и подаётся вперёд.

– Да, – кивает Лада.

Зоя звонит воспитателю и приказывает принести ребёнка в кабинет. Признаться честно, мне и самому интересно увидеть сына Лады… Все ведь могло сложиться по-другому, если бы не ее интрижка с Бояриновым и моя… со многими. Волнение исходит от Лады ощутимыми волнами. Кажется, даже воздух становится густым и наэлектризованным. Что с ней? Неужели, стесняется меня? Боится показать плод измены? Опасается моего осуждения и скандала в присутствии сотрудников детского дома? Глупо… Я ведь знал, на что шёл, когда согласился помочь. Сижу в неудобном кресле, боясь пошевелиться… Того гляди, воздух взорвется от малейших шороха и скрипа.

В двери коротко стучат. Ладка роняет сумку, вскакивает и бросается навстречу вошедшей воспитательнице. На руках невысокой улыбчивой женщиы сидит мальчишка. Русоволосый, большеглазый, розовощекий, он очень похож на Ладу и… Бояринова. Тот же цвет волос и разрез глаз – я успел их запомнить, когда изучал соцсети парня.

– Левушка, сыночек мой… Родной мой… – всхлипывает Лада, целуя сына в лицо.

Кожей чувствую взгляд Зои Фёдоровны – совершенно точно у неё есть дар чувствовать враньё. Она ждёт, что я брошусь к мальчику, как и Лада. Продемонстрирую отцовские чувства, доказав искренность наших с Ладой «супружеских» отношений.

– Пусть насладится. Она все-таки мать, – нарочито трогательно произношу я. – А я… потерплю. Остаётся выдавить слезу для пущей достоверности. Зоя удовлетворенно кивает и переводит придирчивый взгляд на Ладку.

Лада воркует с сыночком, обнимает его, а в меня сердце сжимается от странного томления… Нежность, трепет, необъяснимый восторг – я захлебываюсь непрошеными чувствами, ерзаю в кресле, пытаясь их прогнать, даже прокашливаюсь.

– Иди ко мне, сынок, – все-таки встаю и подхожу к милой парочке. – Лада, ну что же ты? Мы успеем пообщаться с сыночком. Вы же дадите нам полчасика, Зоя Фёдоровна? Погулять в сквере.

– Конечно, но не больше. Малышам пора спать.

– Спасибо… – хрипло произносит Лада. – Мы вам очень благодарны…

Ладка прижимает сына к груди, а я послушно тащу коляску через ступеньки крыльца. Мы выходим в зелёный тенистый сквер через заднюю дверь. Солнце отражается от водной поверхности небольшого фонтана, ветер играет пушистыми волосиками сына Лады, а между нами вновь натягиваются электрические канаты напряженного молчания…

– Лад, что-то случилось? Ты надутая, как ёж. Боишься меня или… моего осуждения?

Ладка резко останавливается и переводит воинственный взгляд на меня. Прижимает ребёнка к груди, как будто я собираюсь его отнять.

– А не пошёл бы ты, Данилевский! Со своим осуждением!

– Ну вот. Так лучше. А вообще… он забавный, – улыбаюсь и глажу пацана по голове. – Жалко, что… Неважно. Если честно, я бы никогда не смог полюбить чужого ребёнка… Как-то это… Не для меня.

«Идиот! Для чего я говорю ей этот бред?»

– А тебе и не придётся, Руслан, – дрогнувшим голосом протягивает Лада. – Сомневаюсь, что ты и… своего полюбишь. Тебе не придется долго нас терпеть. Дожмем Зою Федорову и… я в этот же день подам на развод.

– Извини, я погорячился. Не знаю, для чего сказал это. Наверное, чтобы полюбить чужого ребёнка, надо быть без ума от его матери. Так говорят? Бред, Ладка… Прости за этот разговор. – Качаю головой. Не понимаю, что на меня так действует – трогательная картина хрупкой матери с младенцем или собственные чувства к девчонке? А, возможно, страх перед ответственностью, свалившейся на меня? Как бы Лада ни отгораживалась, мы теперь женаты… И я отвечаю за ее мальчика.

– Дай мне его, Лад. Мне надо… для комиссии. – Почти по слогам объясняю я. – Чтобы выглядело достоверно.

– Зачем? – шелестит она, крепче прижимая мальчонку к груди. – Не надо, Рус. Ребенок – это ведь… не щенок. Поиграл и забыл. Не хочу, чтобы Левушка к тебе привыкал. Ты потом… Мы скоро разведемся. – У нее даже губы белеют.

Нутро обдает холодом от ее слов. В них неприкрытая боль. В глазах – тоже боль… Обжигающая, как лава, беспощадная… Ладка смотрит так, словно я виноват в ее бедах. Я сто раз считал – мальчишка не может быть моим сыном… Хотя… В выражении личика есть что-то мое… И цвет глаз карий, а у Лады они синие, как ручей.

– Не бойся, дай мне ребёнка.

Он пахнет молоком и медом. Не сдерживаюсь – припадаю к макушке Левы и вдыхаю аромат. Он сучит ножками и удивленно на меня смотрит. Крепкий, длинненький. Будет высоким парнем.