Помоги вернуть сына

– Что опять, Данилевский? Есть предложение бухнуть и оторваться со жгучими красотками в клубе. Сегодня премьера новой танцевальной программы. Я краем глаза видел – новые девчонки отпад.

– Нет.

– Так я и знал! Если хочешь знать, я проверял тебя, – ухмыляется Серый. – Влюбился?

– Не знаю…

– Приехать? Или мотнем на трек? Не хочешь пощекотать нервишки скоростью?

– Можно, – соглашаюсь я.

– Упасть не боишься? Или, того хуже, разбиться? Лада не станет переживать?

– Нет. Я ей не нужен. Наверное, порадуется, что теперь ничего никому не должна. – Обреченно добавляю я, растирая переносицу.

– Рус, что-то ты мне не нравишься. К черту трек. Давай в «Малина-баре» посидим на озере? Поговорим, что с твоей жизнью делать.

Висящая на деревьях подсветка отражается от поверхности озера. В воздухе висят запахи шашлыка, мокрых листьев, хмеля и дыма от мангала. Серый заказывает себе ужин, я ограничиваюсь кофе.

– Что же ты, Рус, не ешь? Домработница накормила? – хитро протягивает он.

– Да. Серый, скажи… Ты уверен, что Бояринов правильно тебя понял? Он не отрицал связи с Ладой? И про ребенка тоже…

– Рус, ну, хватит уже! Любишь ее, так прости! Я как попугай повторяю тебе это в сто первый раз, а ты ни хрена не слушаешь, – взрывается Серый. Раздраженно ломает стик сахара и высыпает его в мою чашку.

– Дело не в этом, Дунай. Я тут подумал… Мы же не выясняли, кто напал на Ладу и зачем? Может, он как-то с этим связан?

– Ты прав, – кивает Серый. – Напомни, а почему мы сразу об этом не подумали?

– Не знаю. Лада никогда не вспоминает о происшествии. Старательно эту тему обходит. А я о нем только сейчас подумал. Вернее, о его возможной причастности к этому делу.

– Минуту, Рус. Я позвоню одному человечку, он кое-чем мне обязан. – Серый важно вынимает из кармана телефон и кому-то звонит. – Добрый вечер, Андрей Михайлович. Да, это Сергей Дунаев. Я рад, что вы меня узнали. Мне нужна информация по одному уголовному делу. Потерпевшая Лада Григорьевна Аракчеева. Точной даты я не знаю, где-то полгода назад. Спасибо, я ваш должник.

– И чем же этот человек тебе обязан, – подозрительно прищуриваюсь, отвлекаясь на окружающий гомон.

– Он напился в нашем клубе и чуть не замерз. Это в марте было. Андрей сел на лавочку за углом и вырубился. В мороз, представляешь? Я нашел его, отогрел и привез домой. Мы теперь друзья. Он в полиции служит, обещал к понедельнику все узнать.

– Отлично. Спасибо, брат.

– Завязывал бы ты с бабами. Беда одна от них.

– Кто бы говорил?

Мы замолкаем, проваливаясь в свои мысли. Окунаясь в них, как в ушат с отравляющим веществом. Корчимся от боли, мучимся, но ищем этой боли, чтобы чувствовать себя живыми…

– Ладно, Рус. Разберешься. Кто я, чтобы лезть?

В кармане вибрирует телефон. Трогаю экран, заметив входящее письмо на электронную почту. Отправитель Сабина Дэвис, Сирия, Дамаск. Он нее ничего не было почти полгода… Никаких новостей о папе. Дрожащими пальцами открываю письмо и читаю по-английски:

«Руслан, мы нашли вашего отца. В хосписе на юго-востоке провинции Хомс лежит мужчина, очень похожий на него. Я ношу фотографию вашего папы с собой. Он ничего не помнит и почти не говорит. Когда вы сможете приехать и опознать его?». Сабина приложила к письму фотографию человека на больничной койке. И это мой отец… Я помню его совсем мальчишкой, но это он… Нашелся.

Глава 34

Руслан.

В гостиной повисает вязкая тишина. Слышится каждый звук: неосторожный вздох, скрип, шорох, стук падающих с кондиционера капель о стекло, свист ветра в оконных щелях. А, может, и мысли? Сраженная новостью, мама медленно оседает на диван. Роняет голову в ладони и тяжело дышит.

– Марина, водички дать?

К ней спешно подсаживается отец. Гладит плечи, шепчет что-то бессвязное.

– Мам, ну ты чего, – отмираю я. Чувствую себя идиотом. Не думал, что после стольких лет новость о папе так подействует на мать.

– Кто тебе написал? Садись и расскажи мне все, что узнал. – Мама решительно выпрямляется, изображая на лице готовность слушать.

– Сабина Дэвис. У них какая-то миссия по защите прав беженцев. Я познакомился с ней в свой прошлый приезд. Мам, даже не отговаривай… Я поеду.

– Ох, Русик, – всплескивает она руками. – Там же сейчас так опасно.

– Мам, – нервно поднимаюсь и с шумом задвигаю стул. – Там всегда опасно. Война десять лет идет. И что? Думаешь, меня это остановит?

Почему-то именно сейчас я вспоминаю о Ладе… Интересно, как бы она отреагировала, узнав, что я собираюсь поехать в эпицентр военных действий? Смерила меня облегченным взглядом, кричащим: «Ну наконец-то! Может, там этого лгуна и интригана убьют? Или, напротив, стала бы останавливать, молить? «Во имя того, что между нами было!». Ну и так далее…

– Сынок, а как ты поможешь Кириллу? – вмешивается отчим. – Ты не думай – я тебя не отговариваю, просто… – его голос оседает под гнетом неуверенности.

– Пап, просто у него есть близкие, а он лежит там. Без квалифицированной помощи, нормального питания и ухода. Я не перестаю верить, что папу можно вылечить.