Помолвка с чужой судьбой

– Ни в коем разе, – ответила Бережная, – я еще недавно в полиции работала, а там и не такие стихи можно услышать. Но мне интересно, чем все закончилось.

– Приняли мою программу, правда, с некоторыми добавлениями. Было предложено привлечь к ее решению средства населения. Хранящиеся в банках и под подушками. Выпустить купонные и безкупонные государственные облигации с доходностью выше процентных ставок по банковским депозитам. Начать строительство дорог и развитие промышленности городов в Сибири и на Дальнем Востоке, привлекая для этого китайские капиталы, что обеспечит дальнейший сбыт продукции. Если учесть, что с развитием инфраструктуры развиваются и другие отрасли экономики, то, как уже подсчитали, валовой внутренний продукт может удвоиться за четыре, а то и за три года, а там уж по нарастающей. Сколько сейчас пустует непроданных, но построенных квартир – даже по нашему концерну это видно! У народа денег нет, а появятся – что люди будут покупать в первую очередь? Они будут улучшать свои жилищные условия…

Бережная слушала его, может быть, ей было в каком-то смысле интересно, но прибыла она сюда не за этим. Конечно, удивительно следить за тем, как человек, еще вчера лежавший в коме, сегодня как ни в чем не бывало бродит по лесу, собирает грибы, рядом любящая молодая жена… Разговоры о судьбах родины, о больших планах и делах…

– Это все огромные деньги, – словно прочитав ее мысли, произнес Ракитин и повторил: – Огромные.

– Есть, что разворовывать, – согласилась Бережная. – Я не вас имею в виду, а чиновников, которые будут участвовать в проекте. От самых крупных до мелких, от которых ничего не зависит, но которым тоже хочется и золотые часы с брильянтами, и «Черный квадрат» на стену… Конечно, «Черными квадратами» их обеспечить можно – дело нехитрое, но желательно, чтобы они смотрели на другой квадратик – в клеточку. Однако такого не будет почти наверняка. Раз вы так близко общались с президентом, сказали бы ему о размахе коррупции в стране, о людях, которые его окружают, вся деятельность которых заключается в раздувании щек…

– А я сказал.

– А он?

– Ответил: где я других возьму? Приходится работать с теми, кто есть.

– Печально.

– Более чем, – согласился Ракитин. – Но я предложил государству взять мой концерн, то есть войти в него с государственными деньгами. Я объявляю эмиссию и продаю государству пятьдесят процентов акций. Президент сказал, что разворуют тогда и государственные деньги, и ваши. Даже напомнил мне слова Ленина из работы «Как нам реорганизовать Рабкрин».

– Я с творчеством Ильича мало знакома.

– Президент сказал, что прежде чем начинать большое дело, надо наладить строгий контроль и учет. Надо изменить законодательство в плане ужесточения наказания за все виды коррупционных преступлений, за хищения и взятки. Вы понимаете, как это важно сейчас?

– Понимаю, – кивнула Вера.

К чему он вообще затеял этот разговор? Намекает, что покушение на него связано с этим проектом? Но он неглупый человек и догадывается, что у Веры рано или поздно будут и на него кое-какие материалы. Может, он думает, что она уже что-то нарыла, и хочет привлечь на свою сторону? Но она не следователь, она частный детектив и нанята на работу именно его женой, а гонорар намечается весьма существенный.

– Вот такие дела, – сказал Ракитин и, показав на свою переполненнную корзину, махнул рукой: – Подставляйте свою.

Вера подошла ближе и спросила:

– Вы хоть что-то помните из того, что было за последние дни?

– Когда в больнице лежал? – переспросил он. – Помню, конечно. То есть я почти всегда осознавал, где нахожусь, но только это было вроде как не мое пространство… Я понимал обращенные ко мне фразы, к чужим разговорам не прислушивался. И вообще было полное равнодушие к тому, что происходит вокруг.

– А до того как попали в больницу, помните?

Николай Николаевич задумался и ответил неуверенно:

– Очень смутно. Помню, что остановился, и какая-то девушка запрыгнула в мой автомобиль. И при этом она была полностью раздета… Фрагмент воспоминания какой-то, словно небольшой кусок виденного когда-то очень давно фильма… Ночь… Дверь машины открывается, она прыгает на сиденье, а потом провал…

– И не помните больше никаких подробностей.

– Помнил бы, уже рассказал.

– Та девушка, которая села в ваш автомобиль, – блондинка?

– Не помню… Кажется… Точно, блондинка! И татуировка на плече: кинжал, обвитый плетистой розой…

– Точно помните? – продолжала спрашивать Бережная.

– Не уверен, конечно, но вроде бы…

– Это очень важная примета… Эта женская татуировка обозначает убийство по любви или по страсти. Делается обычно на зоне… Но если ходки не было, а женщина живет по понятиям, то могла сделать себе и на свободе – после убийства возлюбленного, разумеется.

– Сейчас мне кажется, что я тогда отвернулся, чтобы не смотреть на нее – ведь она голая была, а она или шприцем, или еще как-то вколола мне что-то в шею… Я сразу отключился.

– Но ведь врачи не нашли следов никаких препаратов, – напомнила Бережная.

– Не знаю.