Помощь Ангелов и козни бесовские

Напротив того, мать моя вела жизнь рассеянную в высшей степени и настолько развратную, что подобной ей женщины не было во всей нашей стране. Она была столь болтлива, что, казалось, все существо ее составлял один язык. Беспрестанно она затевала ссоры со всеми, проводила время в пьянстве с самыми невоздержанными мужчинами. Она расточила все принадлежавшее нашему дому весьма значительное имущество, потому что ей передал отец распоряжение им. Мать моя столько злоупотребляла телом своим, оскверняя его нечистотами, что немногие из этого селения могли избежать блудного совокупления с ней. При этом она никогда ничем не болела, но со дня рождения и до старости пользовалась совершенным здоровьем.

Так текла жизнь родителей моих. Вскоре отец мой, истомленный продолжительной болезнью, скончался. Едва он умер, тучи заволокли небо, пошел дождь, засверкала молния, загремел гром, и в течение трех дней и трех ночей непрерывно продолжался ливень. По причине такой непогоды замедлилось его погребение на три дня, так что жители села покачивали головой и, удивляясь, говорили: «Видно, этот человек настолько был неприятен Богу, что даже земля не принимает его для погребения». Но чтобы тело его не предалось разрушению в самом доме, и потому не сделалось невозможным пребывание в нем, похоронили его кое-как, несмотря на то, что непогода и дождь не переставали.

Мать моя, получив большую свободу по смерти отца, с большим исступлением предалась злоупотреблению телом и, сделав дом наш домом разврата, проводила жизнь в величайшей роскоши и в увеселениях. Когда же настала и ее смерть, то она сподобилась великолепного погребения. Самый воздух, казалось, принял участие в проводах тела ее, столь прекрасной была погода.

После кончины матери я осталась в отроческих летах, и уже телесные вожделения начали действовать во мне. Однажды вечером я начала размышлять, чью жизнь избрать мне в подражание. Отца ли, который жил скромно, тихо и воздержанно, но во всю жизнь свою не видел ничего доброго для себя, всю ее провел в болезни и печали; когда же скончался, то земля даже не принимала тела его? «Если б такое жительство, — думала я, — благоприятно было Богу, то по какой причине отец мой, избравший это жительство, подвергся стольким бедствиям? Лучше жить, как жила мать, — сказало мне помышление мое, — предаться вожделению, роскоши, плотскому сладострастию. Ведь мать моя не упустила никакого скверного дела!

Она провела всю жизнь свою в пьянстве, пользуясь здоровьем и счастьем».

Итак, мне следует жить, как жила мать! Лучше верить собственным глазам и тому, что очевидно, лучше наслаждаться всем, нежели верить невидимому и отказываться от всего. Когда я, окаянная, согласилась в душе моей избрать жизнь, подобную жизни матери моей, настала ночь, и я уснула. Во сне предстал мне некто высокий ростом, взором страшный. Грозно взглянув на меня, гневно и строго спросил он у меня: «Исповедуй мне помышление сердца твоего». Я, испугавшись его, не смела и взглянуть на него. Еще более громким голосом повторил он приказание, чтоб я исповедала, какое жительство мне понравилось. Растерявшись от страха и забыв все помышления мои, я сказала, что не имела никаких помышлений. Но он напомнил мне все, о чем я размышляла в тайне души моей.

Обличенная, я обратилась к просьбам, умоляя его даровать мне прощение, и объяснила причину этих размышлений. Он сказал мне: «Пойдем, и ты увидишь обоих, и отца и мать твоих, — потом избери жизнь по желанию твоему». С этими словами он схватил меня за руку и повлек за собой.

Привел он меня на большое поле, красоты неизреченной, со многими садами и разнообразными плодовыми деревьями. Ввел меня в эти сады. Там встретил меня отец, обнял, поцеловал, назвал своей дочерью. Я заключила его в объятия свои и просила, чтобы мне остаться с ним. Он отвечал: «Ныне это невозможно; но если последуешь стопам моим, то придешь сюда по прошествии непродолжительного времени». Когда я опять начала просить о том, чтоб остаться, показывавший мне видение снова схватил меня за руку, повлек за собой и сказал: «Пойдем, я покажу тебе и мать твою, как горит она в огне, чтобы знать тебе, по жизни которого из родителей твоих направить тебе жизнь твою».

Поставив меня в дому мрачном и темном, где живет скрежет зубов и горе, он показал мне печь, горящую огнем и кипящую смолой. Какие-то страшилища стояли у устья этой печи. Я взглянула во внутренность печи и увидела в ней мать мою. Она была по шею в огне, скрежетала зубами, горела огнем. Тяжкий смрад разливался вокруг от червя неусыпающего.